Ведьма

Фелисия съёжилась. Ощущение собственной никчёмности снова навалилось, давило и раздирало её изнутри. Слабая девочка, владеющая магией, по заверениям Йонерана, весьма сильной не может справиться с оборотнем, который не может ничего, кроме как превращаться в волка. Дети луны не владеют магией, у некоторых на неё вообще откровенная аллергия. Так что ей мешает...? Фел скосила взгляд на костёр, едва заметно прищурилась и неровно вздохнула. Что бы не говорил учитель сейчас единственное, что более или менее откликнулось ведьме — всегда верное пламя, никогда не оставляющее в беде. Рванулся внутренний, потянулся руками-нитями к внешнему и принялся уговаривать. Фелисия постаралась расслабиться, отрешиться от мира и просто думать о совершенно ничего не значащих вещах.

Это не правильно. Выходить замуж нужно по любви. Когда двое по настоящему друг друга любят — это прекрасно и только такой брак можно будет назвать счастливым. А если забирать невесту силой — это не приведёт ни к чему хорошему.

Особенно если у невесты очень ревнивый брат и учитель с синдромом отца.

Ведьма уже слышала, как они идут. Слышала тяжелую поступь Йонерана, лёгкие шаги Дэниала, шуршание листвы под хвостами Тайвынь и это успокаивало. Фелисия безмятежно вздохнула, загоняя страх куда подальше.

Глава 18

Барьер, выставленный раскиданными в траве амулетами колдун смял легко и непринуждённо — для него это было слишком просто. Едва только его посох коснулся поляны — оборотень подорвался, мгновенно ощетинился. Фелисия же просияла, собиралась было вскочить, но Авандар схватил её за плечо, прижимая к бревну.

— Мы пришли за девочкой, — спокойно произнёс Йонеран, оглядываясь. Дэн стоял рядом, сложив руки на груди — ведьме было даже страшно взглянуть на него. Те чувства, что расползались от него, заставляли выть и вызывали непреодолимое желание забиться в угол. Но угла не было — вокруг шумел лес.

— Просто отпусти меня, — прошептала Фелисия, поднимая моленный взгляд на похитителя. — Прошу тебя, я не хочу твоей смерти.

— Ты нарушил слово Хозяйки леса. — некромант двинулся вперёд, замирая в двух метрах от них: девушка видела, каких трудов ему стоит держать достойное лицо. м И теперь посмел...

— Не я первый это начал, — оскалился оборотень, — Её брат забрал мою семью, я заберу у него сестру. Равноценная плата.

— Не перебивай меня, — Йонеран нахмурился, делая еще шаг вперед. — Ты не увел свою стаю, как было велено — вам обещали смерть. Вы её получили.

— Проваливайте, — бросил мужчина.

Фелисия же искала взглядом Тайвынь, но той нигде не было. Она же слышала как лиса тоже идёт сюда, почему ее нет рядом? Девушка обеспокоенно вздохнула, подняла глаза на Дэниала - тот только успокаивающе кивнул. Оружие при себе колдун не имел, но что-то подсказывало, что оно ему сейчас и не понадобится.

— Вы все равно бессильны, — усмехнулся Авандар, — Что вы можете без своей силы? Ничем не отличаетесь от обычных людишек.

— Ты в этом так уверен? — тихо произнесла ведьма, глядя на слабо потрескивающий огонь. Он уже начал отзываться ей, ластиться к рукам, — Обычные люди часто сильнее нелюдей.

— Что ты городишь...?

— Плох твой амулет, — скривился Дэн.

В следующую секунду мужчина вскрикнул, отшатнувшись от Фелисии и удивлённо смотрел на обожжённую ладонь. Рыжая медленно поднялась на ноги, всё так же смотря вниз. Её брат хотел было бросится вперед, но Йонеран преградил ему дорогу, молча покачав головой — не стоит. Верёвки  скользнули с рук, упав к ногам и девушка обернулась, печально глядя на бывшего друга.

— Всё же было хорошо, Авандар. Зачем же ты пожелал меня?

Ведьма не может быть не решительной. Давать слабину — непозволительная роскошь. И никогда нельзя забывать данных обещаний, клятв. Первая волна обиды на Дэниала за его поступок улеглась — они сами выбрали свою участь. Альфе было велено уводить стаю прочь, а он решил, что ей не хватит решимости совершить обещанное. Впрочем, оказался прав — зато брату хватило. Она на самом деле не хотела не чьей смерти никогда, считала, что не имеет права обрывать жизнь, да и вообще лишить кого-то возможности чувствовать, дышать было чем-то страшным. Настолько, что живот невольно скручивало и тянуло тошнить от одной только мысли, что когда-то, рано или поздно ей придёться обагрить руки кровью. И не своей, которую она пускала во время нужных ритуалов, а чужой — такой тёплой, ещё недавно дарившей жизнь существу.

— Я говорила — я обещана не тебе. И твоей не буду.

Ладони вспыхнули огнем, но ярости не было — только бесконечная печаль и сожаление о поступке. Она снова вспомнила его волчьи глаза, смотрящие на неё почти с преданностью и подавила ком в горле.

— Я сестра Огня и подпуская меня к костру ты думал, что брат не вступится за меня? Держа в Лесу, считал, что отец не будет волноваться за свою дочь?

Оборотень сглотнул, затравленно глядя на неё. Недоумение постепенно сменялось страхом. Он чувствовал то, что не могла ощутить сама Фелисия — бурю, которая она старалась разбудить несколько часов назад. Но не гневную, а другую, страшнее в сто крат.