Ведьма

— Может, объяснишь? — поинтересовался Николай, наблюдавший за всем этим не без удивления. — Чем они тебе не угодили?

— Можно, не здесь? — тихо спросила Саша, посмотрев ему в глаза. — Просто поверь мне.

Ах, да. Мама у неё ведьма. Возможно, у будущих ведьм есть талант отличать еду качественную от не очень качественной. Что ж, в хозяйстве полезно.

— Не смейся над ней, — попросила Саша спокойно, пока Николай вёл их тележку в сторону алкогольного отдела. Николай так и замер, услышав просьбу. Саша потянула его за локоть — перегородили всем проход своей тележкой.

— Я ничего не говорил, — посмотрел Николай в её глаза. Саша выдержала взгляд.

— Но ты подумал, верно? Я не знаю, что ты в точности подумал, но как будто посмеялся над ней. И надо мной.

Николай вздохнул. Так. Ещё и телепатия? После утреннего общения с кошкой во многое готов поверить, но…

— Я не читаю мысли. — Саша улыбнулась. — Просто не нужно смеяться. Она у меня хорошая. Ну да, она меня научила, как выбирать еду. Ты собрался покупать вино?

— Да. Отец его любит. Вот это я обычно беру, — указал Николай на стенд с крымскими марочными винами. — Никогда такими не травились.

— Я в этом не разбираюсь, — вздохнула Саша. — У нас вообще не пьют спиртного. Мама сказала, что один-два бокала шампанского под Новый Год можно. И всё.

Убиться веником. Деревенская семья, в которой не пьют спиртного. Николай покачал головой, но приложил все силы, чтобы не думать иронично.

— Брать что-нибудь будете? — спросила их, не особенно дружелюбно, кассирша алкогольного отдела. Ну да, её легко понять — работать утром первого января…

— Да. Извините, мы задумались, — улыбнулась ей Саша и взяла бутылку, на которую последние полминуты смотрел Николай. — С Новым Годом вас!

Кассирша не только улыбнулась и сменила тон, но и предложила скидку. Ощутимую, прямо скажем. Когда Николай и Саша отбыли в сторону общих касс, “алкогольную кассиршу” было просто не узнать — приветливая, добродушная, и помолодела лет на десять.

— Твоя работа? — спросил вполголоса Николай, пока они стояли короткую очередь. Саша кивнула и тихо рассмеялась.

— Так вот как ты уговорила тех трудных клиентов!

Саша словно не заметила реплики. Стояла остаток пребывания в магазине улыбаясь, никого и ничего не замечая. Молча помогла Николаю упаковать пакеты с подарками в багажник, и заговорила, только когда двери машины закрылись, а Николай завёл двигатель.

— Я никого ни к чему не принуждаю, — она посмотрела в глаза Николая, и по спине того пробежал ледяной ручеёк. — Мне нельзя. Я почти ничего не умею, только самое необходимое. Я просто помогала им понять, и делала их ярче. Это не запрещено.

— Ярче? — Николай не сразу пришёл в себя. — Постой… это то, что случилось с той кассиршей?

Саша кивнула, взгляд её оставался сумрачным. Но почти сразу же она повеселела и улыбнулась. И снова странность — только что глаза её казались серыми, как тогда, в первую их встречу в офисе, а теперь снова зелёные.

— Не извиняйся, — она взяла его за ладонь. — Ты просто многого не знаешь, а мне почти ничего нельзя рассказывать. Просто не смейся надо мной, хорошо?

— Постараюсь, — заверил её Николай. — Только один вопрос. Ты всех в офисе… пыталась сделать ярче?

Саша помотала головой.

— Только если человеку плохо. На это страшно много сил уходит, и не всегда получается. Едем?

— Едем, — согласился Николай и мягко нажал педаль газа. — Но я всё равно буду спрашивать, ты же понимаешь. Без обид?

— Без обид, — согласилась Саша. — И я буду спрашивать. Без обид?

Николай кивнул, и подтвердил ответ вслух: — Без обид.

Уже через минуту вернулась та, утренняя Саша — восторженная, счастливая, с сияющим лицом. Смотрел бы и смотрел на неё, если бы не было необходимо смотреть в основном на дорогу.

19. Родители

Едва Саша вошла в квартиру родителей, случилась немая сцена. И отец, и мать смотрели на гостью с явным восхищением и восторгом.

— С Новым Годом! — улыбнулась им Саша. — У вас тут так светло и хорошо!

Вот точное слово подобрала — светло. Действительно, светло и просторно. И не только потому, что квартира большая, потолки высокие, и ремонт сделан на совесть. Молчание затягивалось, и Николай слегка откашлялся.

— Мама, папа — это Александра, прошу любить и жаловать. Александра — это мои мама и папа. Аглая Викторовна и Пётр Витальевич.

— Просто Саша, — уточнила Саша, улыбаясь. Николай принял её куртку, и мама обняла гостью, а отец пожал сыну руку.

— Как сердцем чуяла, что приедешь сегодня, — улыбнулась ему мама, сразу помолодевшая лет на пятнадцать. — У нас почти всё готово. Коля, давайте с отцом пока стол поставьте. Саша, поможете мне?

— С удовольствием! — И обе женщины исчезли в сторону кухни.

— Красивая она у тебя, — заметил отец. Тоже доволен, сразу видно. — Сам всё расскажешь, не буду в душу лезть. Только одно: у вас всё серьёзно?

— Серьёзно, — подтвердил Николай, помогая отцу раздвинуть стол, да передвинуть его, чтобы всем места хватило. Отец похлопал сына по плечу.

— Ну, в добрый час. Пусть поговорят там наедине, не будем мешать. Начнём пока партию?

— Вроде ту ещё не доиграли?