Ведьма

- Пожалуйста, не уходи, ты даже не представляешь... Нет, я сама не понимаю, почему, - но меня так тянет к тебе... Мне нужно просто, чтобы ты ко мне прикоснулся... Я не знаю, что в тебе такое, что за тяга...

Самым диким во всем этом было то, что похожие слова он уже слышал!

От Александры.

И, повторенные Майей, они вызывали в нем протест, - она не имела права говорить и чувствовать так же, как Саша! Она была совсем другая, эта Майя, она была примитивной распущенной девчонкой, она была...

И в то же время, невероятным образом, эти Сашины слова, произнесенные "распущенной девчонкой", открывали потайную дверцу в его душу... Дверцу, которую он считал бронированной!

Она приподнялась и ее руки заскользили по его брюкам, - вверх. Алексей решительно не знал, что делать.

- Умоляю, молчи, ничего не говори, - просто молчи и не мешай мне, прошу тебя... - горячечно бормотала она.

Уйти!

Она встала на колени, ее пальцы вцепились в застежку его брюк.

Немедленно уйти!

Первая пуговица.

Он стоял, как парализованный.

Вторая пуговица.

Вот сейчас, прямо сейчас, - уйти!!!

Третья пуговица.

Кис схватил Майю за запястья, сильно сжал. Она подняла к нему лицо, полное мольбы. Кис молча откинул ее руки и вышел из комнаты. Майя осталась стоять на коленях, посредине, одна, глядя в пол.

У него снова разрывалось сердце.

Проклятье!

О сне и речи быть не могло. Майя виделась ему так, как он оставил ее: полуобнаженную, на коленях, с опущенной головой, рассыпанными по плечам волосами, прямо Мария Магдалина, - смиренная и униженная. Униженная им. Он испытывал стыд - никогда еще не приходилось ему унижать женщину. И жалость. И два эти чувства каким-то неведомым образом переплавлялись в другое, которому он не хотел даже подбирать слова. Но оно лезло само: желание. Образ этой смиренной грешницы, униженной им, распалял его, раскалял его до умопомрачения.

Остаток ночи он думал о давней истории с женой, о ее измене. До него вдруг сейчас дошло все то, что он упустил раньше: сначала ее легкую отрешенность, бродячую улыбку, некстати появлявшуюся на губах, - тогда он не догадался, совсем не догадался, что это вестник надвигающейся любви, другой любви, не к нему... Тогда она еще была нежна с ним по ночам, она еще продолжала любить его, уже начиная любить другого... Потом ее отчуждение, холодность, попытки избежать близости с ним... И тогда он тоже ничего не понял, ничего. Мог ли он ее остановить? Нужно ли было ее останавливать? Или просто нужно было самому все осознать и сказать: иди. Иди к нему, раз уж так вышло... Но он не понял, не заметил, не догадался.

Потом - воспринял как предательство. Они все скрыли от него, - она и его лучший друг, Славка. Тогда Алексей был однозначно уверен в своей правоте: они должны были придти к нему и сказать прямо, так, мол, и так.

А вот теперь... Теперь вдруг ему показалось, что он понимает: это было невозможно. Чтобы сказать ему, они должны были быть уверены в своих отношениях. А отношениям нужно время. Вот не может же он сам сказать сейчас Александре: ты знаешь, так вышло, я тут немножко увлекся одной девчонкой... Нет, конечно нет! Собственно, говорить-то не о чем. А когда и если он сочтет, что есть о чем говорить - то для Александры это будет поздно. Она уже не простит. Она расценит как предательство. Точно так же, как в свое время Кис.

Но только этого никогда не будет. Он этого не допустит. Он сумел уйти сегодня. И так будет и дальше, как Колобок: я от бабушки ушел, я от дедушки ушел, и от Майи уйду...

Да, уйду.

***

Он встал поздно, больной и хмурый, - бессонные ночи давали себя знать. Майя уже примеряла парик.

- Ну как, хороша я?

Она была лучезарна, никаких следов обиды или гнева за его бесцеремонность, в которой он казнился всю ночь.

Кис деловито осмотрел все причиндалы. Парик был очень хорошего качества, светлый шатен, стрижка "каре"; темно-зеленая юбка до колен, короткий пиджачок того же цвета, простые кремовые босоножки на маленьком каблуке. Майя уже успела изменить макияж, придав цвет легкого загара рукам и лицу, помада с оттенком рябины, зеленоватые легкие тени. До того она почти не пользовалась макияжем, кроме туши для ресниц и легкой розовой, почти натуральной помадой, и ныне этот макияж вкупе с одеждой и париком взрослил ее лет на пять и к тому же простил ее, придавая ей куда более скромный образ начинающей деловой женщины.

Алексей счел, что маскарад вполне удался. Майя, весьма довольная его похвалой, удалилась к себе в комнату собираться.

Однако через минуту Кис вежливо постучал в ее дверь. Майя открыла.

- Вы договорились с Борисом? - спросил он ее.

- Не могу его застать, - беспечно пожала она плечами. - Не отвечает.

- А как вы вообще условились?

- Что я позвоню и скажу, когда смогу придти.

- Так звоните каждые пятнадцать минут!

Алексей счел рискованным брать машину - ни свою, ни Майину. Их номерами могла располагать не только милиция, но и те, кто охотятся за Майей. А посты ГИББД - они, за редким исключением, готовы услужить тем, кто готов платить за услуги...