Ведьма без ковена (СИ)

— Я очень волновался, когда не смог связаться с тобой.

— Прости, я зачиталась и потеряла счет времени, — ответила я, попкой ощущая, что инквизитор более чем готов не только к разговорам. Я потерлась о его эрекцию и хрипло рассмеялась, услышав капитулирующий стон. Спустив кружево невесть откуда взявшихся трусиков, Илья раздвинул увлажнившиеся складки и в несколько движений, довел и меня и себя до экстаза, именно в этой, такой уютной, практически супружеской позе.

Я сладко потянулась, когда он вышел в ванную и обернувшись в простыню пошла искать еще один туалет.

Через пятнадцать минут мы сидели на кухне, взбалтывала яйца с молоком в омлет, а инквизитор, под моим чутким руководством нарезал сладкий перец и острые колбаски для начинки, на плите закипал чайник, а Фенек, стыдливо прятал глаза. Видимо ему вчера увиделось больше, чем хотелось, или больше, чем стоило.

Я сделала несколько сложносочинённых сандвичей, добавив в начинку все, что было под рукой, и всё, что сочеталось меж собой. Голод не тетка. Мы, шутя и дружески подтрунивая, сытно позавтракали, а затем я получила официально предложение к сопровождению меня на осенний бал высшего общества магов.

— Разрешишь мне представить тебя своей спутницей? — замер в ожидании ответа инквизитор. Он кажется даже не моргал, ожидая моего ответа.

— А что это означает? Ведь это не просто статус.

— Нет, не просто. — Кивнул моей догадливости тёмный. — Это официальный статус, означающий мою личную заинтересованность в тебе, как будущей спутнице. Паре, если тебе будет угодно.

Я не знала, что думать, просто потому что даже в теории не была знакома с такими тонкими нюансами, а на прямую спросить у Ильи я почему-то постеснялась. Вдруг институт брака у магов упразднен и привычные формулировки обозначают что-то другое? К тому же слова тёмного случайно подслушанные, по-прежнему не давали мне покоя.

— Я могу подумать? — спросила я. И он, правильно поняв мои колебания, кивнул. Я выдохнула, ну что же, перед смертью всё равно не надышишься, а умалчивать такие знания с моей стороны было бы глупо. — Илья, у меня есть информация касательно убийств и боюсь тебе может не понравится, какую роль клан Апакаре играет в этом деле. Я знаю по какому принципу убийца выбирает жертв.

Глава 15.

Кактус — это глубоко разочарованный в жизни огурец.

— А ты знаешь как привлечь внимание, Дашка, — ошеломленно пропищал фенек, тараща бусинки глаз.

А я вскочила с неудобного барного стула и помчалась в гостиную, за гримуаром.

— Вот, смотри, — раскрыла я дневник Апакаре на нужной странице. А когда улыбка осветила лицо инквизитора, смутилась. — Ну чего не смотришь?

— Прости, ты ведешь себя так зрело, сдержано и логично, что я всё время забываю на сколько ты молодая ведьма. Я не могу видеть то, что написано в родовом гримуаре, этой способностью обладают только члены клана.

— Да? Тогда секундочку, — ничуть не расстроилась я. Вытащила блокнот, ручку и стала быстро переписывать информацию, по ходу объясняя с чего вдруг меня бросило в эпистолярный подвиг. — То, что Серджо Апакаре был моим отцом ты уже знаешь, но вот то, что я единственный удачный эксперимент магии крови, точно не в курсе.

— Шах и мат, Дашка, шах и мат, — услышала я лисий комментарий.

После откровений матери, я не знала как относится к пожилой родственнице, где-то глубоко в душе шевелилось чувство, подозрительно напоминающее жалость, и пусть ничего хорошего я не ждала — всё равно была разочарованна. Марьяна Апакаре была плохим человеком, в чем я убедилась, прочитав последнюю запись. Она знала о том, какие опыты проводит её ненаглядный сынок, и по большому счету, всё происходило с её молчаливого согласия и безусловного безразличия.

Еще до того, как Серджо познакомился с мамой, намеренно, как мне стало ясно теперь, он искал «идеальный сосуд» для своего эксперимента. Вообще, желание распространить свой генетический материал напоминало мне осеменение призовым жеребцом как можно большего числа подходящих для оплодотворения кобыл.

И по странному стечению обстоятельств ген сумрака был силен только во мне, видимо поэтому бабка хотела забрать меня себе. Около дюжины имен детей Серджо, которых он умудрился заделать до того, как стерилизовал себя очередным опытом, к его разочарованию и отчаянию прошедшему более чем неудачно, стояли минусы, и только на против моего был плюс обведенный в жирный кружочек.

В последней записи она не сообщала мне имена моих возможных родственников, братьев или сестер, нет, она написала список тех, кого она подозревала в убийстве сына и взывала к возмездию.

— Знаешь, я всегда хотела иметь большую, громкую, дружную семью, но сейчас я благодарна тому, что мама избавила меня от незавидного будущего расти среди чванливых, кичащихся своим превосходством высокомерных снобов. К сожалению, надписи Серджо прочесть я не смогла, они зашифрованы.