Ведьма для инквизитора

— Допустим, ты прав. Но зачем мне, по-твоему, такой сложный и рискованный план? Я подставлялась, когда Марк был убит в доме, где находилась только мы вдвоем; я подставлялась на телевидении, где рисковала, что меня задержат да еще и статью какую-нибудь дополнительно впаяют за вторжение в святая святых…

— А как тебе еще было устранить Марка? Нанять киллера, который снял бы его где-то вне дома? Но ведь первый вопрос следствия — «кому это выгодно?» И первый ответ: тебе, наследнице. Кроме того, хорошего киллера, который подстроил бы, к примеру, несчастный случай, еще найти надо. Вряд ли такие водятся в числе твоих друзей детства? Следовательно, тебе нужно было бы наводить справки среди знакомых. И после смерти Марка эти знакомые могли бы на тебя указать: Марк многим был нужен, и вряд ли деловые люди простили бы тебе такую подножку. А тут — всё, или почти всё, — затеяно и исполнено своими, домашними силами, на пару с другом детства и земляком Вениамином. Да в результате ты еще и в жертвы попадаешь! В такие хорошенькие, такие непосредственные и соблазнительные жертвы… Плюс экзотика: какое головокружительное приключение! Ты ведь по складу авантюристка, любительница приключений. Но авантюрист — всегда игрок. Это азарт, захватывающее чувство риска пройти по острию, по тончайшей грани, отделяющей победу от проигрыша, — иногда смертельного… Те самые острые ощущения, о которых я тебе говорил… И выиграть, конечно же. Авантюрист всегда упорно надеется выиграть, иначе сидел бы он смирно дома… Я ответил на твой вопрос?

— Вполне. Хочешь комплимент?

— Конечно.

— Я тебя недооценила, Алеша.

— Предрассудки пагубны, маленькая. Ты вбила себе в голову, что честность равна глупости.

— Ты не поверишь, но я тебя сейчас заново открываю… И… И люблю еще больше… Знал бы ты как мне жаль…

Она умолкла, слезы навернулись на глаза.

— Меня убивать? — решил уточнить Алексей.

— Что ты любишь Касьянову!

— Ты неисправима, принцесса. Ты хочешь заставить мир крутится вокруг тебя, но ты забыла спросить согласия у мира…

— Давай дальше, — сухо перебила его Майя. — Выкладывай свои детективные умозаключения, умник!

— Дальше, так дальше… Дальше было вот что: в машине ты провела передо мной разговор с Веней, который, по сценарию, ничего не знал о случившемся. Но он, конечно, знал и ждал гостей: все было условлено заранее. Позже, у Вени ты принялась соблазнять меня. Успешно, ничего не могу сказать.

— « Стокгольмский синдром», — усмехнулась Майя.

Кис вспомнил, что именно это загадочное словосочетание прислала ему Саша в первый день связи по интернету.

— Что это такое?

— Да так… Ситуация вынужденной близости и взаимной зависимости. Располагает к симпатии между заложниками и их похитителями… — она горько улыбнулась.

— Не узнаю тебя, девочка. Откуда вдруг такая скромность? Почему ты решила все лавры в деле моего обольщения отдать ситуации под названием «Стокгольмский синдром»?

— О, нет, со мной все в порядке, Алеша! Просто я трезво смотрю на вещи. Ты бы никогда не поддался моим чарам, не окажись мы с тобой вдвоем в клетке замкнутого пространства, отрезанные от всего мира… И тебе в какой-то момент показалось, что ты любишь меня, — вот и все.

— Прости, но это не так…

— Ты меня обманул! — не дала ему договорить Майя, — ты меня просто обманул!

— И да, и нет. У меня есть… — нет, были, мне ведь уже положено пользоваться прошедшим временем, — какие-то чувства к тебе, но я не знаю, каким словом их надо назвать.

— Влечение? Увлечение?

— Наверное. Возможно, если бы я не любил другую женщину…

— Опять Александра?!

— Она самая.

— А если… Алеша, подумай еще раз! Я ведь не шучу, — я тебя убью… Ну неужели тебе жизнь не дорога? Подумай, Алеша! Если ты действительно… Если тебе мешает только твоя Касьянова… Забудь ее! Уедем вместе!

— Нет.

— Но почему?! Ты не можешь, ты не хочешь ее забыть?

— Майя, есть вещи, которые тебе непонятны, кажется. Я не могу ее предать. Даже если бы я позволил себе увлечься тобой до конца, — я бы все равно остановился у той черты, за которой начинается предательство.

— Ты неисправимый идиот.

— Возможно. Так что придется тебе меня застрелить.

— Я бы предпочла с тобой трахаться!

— Я предпочел любить. Без «бы».

— Но я же тебя люблю!

— Боюсь, что ты это придумала, детка. В поисках острых ощущений. Я не лег у твоих ног ковриком, — как те мужики, о которых ты рассказывала. Я, верный, честный, порядочный идиот, — я правильно тебя цитирую? — который долго не поддавался на твои чары. Достаточно долго, чтобы в тебе разыгрался азарт…

— Заткнись! Что ты понимаешь?! Я действительно тебя люблю! Ты — первый, кому я говорю эти слова и не лгу!..

Он не ответил.

Майя уткнула голову в руки.

— Продолжай, — еле слышно прошептала она.