Ведьма для инквизитора

— Ну, прям Станиславский: «не верю», ишь ты! На сантиментах играешь, дитя, сестра моя? Знаешь, что нежен я душою, и пытаешься меня разжалобить? — Лазарь выдержал паузу, изобразив на лице мучительную работу мысли. — Ну, что ж… Твоя взяла: живи. Не поднимется на тебя рука моя! Ты дорога мне, как память о детстве. Поэтому я не убью тебя, а только накажу примерно, чтобы урок на всю жизнь усвоила. Сейчас, под охраной вот этих троих добрых молодцев, вы поедете на природу, на такой своеобразный пикничок, в одно премилое местечко. Там твой сыщик выкопает ямку, а ты ему поможешь, лопаточкой поработаешь, трудовое воспитание пойдет тебе на пользу, больно ты расшалилась, проказница! После чего вот этого славного человека, достойного члена общества и борца за правду, пристрелят из того самого пистолетика, который мирно лежал у него в кармане. Уж не им ли ты размахивала, сестричка, на усачевской передаче, когда ты этого бравого парня так элегантно умыкнула прямо из-под камеры, а? По глазам вижу: им, родимым. Тот самый пистолетик, из которого был застрелен твой муженек? Вот и послужит нам еще это оружие-ветеран, постреляет себе на радость в добра молодца. Я уж не стану над тобой издеваться, милая, стрелять тебя в друга сердечного не заставлю — мальчонки наши это охотно и сами сделают, — но ручку твою тебе приложить придется! А на пистолетике твоя нежная ручонка и отпечатается. С этого момента старый добрый пистолет отправится на пенсию, на заслуженный отдых в надежное место, вместе с твоими отпечаточками: чуть ты, крошка моя, пикнешь — и ляжет он на стол следователю. И ты, родная-двоюродная, уже никогда не отмоешься: муженька грохнула, а потом и заложника… Так вот, друзья мои: сыщика, значица, — в ямку, им же выкопанную. Ямку закопаете, естественно, а потом, девочка, тебе придется отблагодарить мальчиков за их труд. Они у нас по бабской части очень охочи. Да и ты у меня, проказница, тоже не прочь, а? Ничего, что их только три? Мы себе двоих оставили, но если ты пожелаешь, я могу и пожертвовать, выделить тебе дополнительные фонды! Или хватит троих, управишься? Гляди, какие бугайчики упитанные, ты и с одним-то не скоро разделаешься, а там двое других в очереди переминаются, уже дыбом стоят, готовенькие… Хорошо, если дождутся, а то, не ровен час, рядышком пристроятся, оно, может, и тяжеловато выйдет для такого хрупкого создания, как ты… Но что же делать, долг платежом красен, ты же знаешь, милая. Так что программа молодежного фестиваля утверждена и изменению не подлежит! А как оклемаешься, сестренка, — милости прошу ко мне в гости. Досье не забудь принести, то, которым ты хвасталась на всю страну. Не то чтобы оно меня слишком интересовало, но все же так оно спокойнее будет, а то от твоей дурной головы и моим ногам покоя нет. Проблемы твои мы утрясем, не дрейфь, — «ну как не порадеть родному человечку»![23] А дела у нас с тобой будут важные: обсудить требуется, как нам дальше жить, кузиночка. Ты после Марика наследница, у тебя капиталец есть. А капитал должен работать. Маркса читала? Вот-вот, капитал должен приносить прибавочную стоимость… Чао, бамбино!

* * *

Они копали яму под прицелом трех короткоствольных автоматов. Майя с одной стороны, Кис с другой — им велели не стоять рядом. Склонившись к лопате, Алексей прикидывал траекторию такого кульбита назад, под ноги «бугайчикам», чтобы одного сразу сбить, а других двоих одновременно на лету ухватить и повалить. Задачка была весьма непростой, поскольку охранники оказались и впрямь упитанные, куда упитаннее детектива, и промашка в траектории или переоценка своих физических сил будет равна мгновенной смерти. Впрочем, утешало одно: если он не рискнет, то «мгновенная смерть» ему все равно уготована. О том, что после этого может случиться с Майей, он боялся и подумать, — авось на том свете ему уже будет без разницы…

Майя, повернувшись спиной к громилам, вяло ковыряла землю лопатой. Три пары глаз неотрывно и плотоядно следили за колыханием ее короткой юбки. Неожиданно лопата вылетела из ее рук едва не под нос к Алексею.

— Уф, жарко! — воскликнула Майя и стащила свой шелковый бронзовый пиджачок с плеч, оставшись в коротком топике на бретельках. Раскрутив его над головой, она с ослепительной улыбкой бросила его в одного из охранников жестом стриптизерши. Тот поймал пиджачок и не сразу отнял от своего лица, то ли утираясь им, то ли внюхиваясь в запах духов. «So pretty»…

Майя, сделав два шага к Алексею, наклонилась за лопатой, не забыв выставить задик в сторону громил. Казалось, те даже пригнули головы, чтобы увидеть чуть больше, чем позволяла ее юбка, которая, впрочем, и без того позволяла немало. Майя едва коснулась Алексея и скосила глаза на охрану.

— Воспользуйся, — еле слышно прошептала она.

Подобрав лопату, она отошла на свое место и проковыряла землю еще минуты две, как вдруг снова бросила ее и капризно проговорила:

— У меня уже волдыри на руках! Пусть он сам копает! Лично с меня хватит! Я предпочитаю перейти прямо к заключительной части!