Ведьма для инквизитора

Он выкинул руку в сторону будочки и крупно зашагал в том же направлении.

Кис мгновенно принял решение. Он силой запихнул Майю под стол, приставил поплотнее стул и вышел навстречу ее кузену.

— Ба, какие люди! — прогремел Лазарь, раскрывая руки. — Решили посетить меня в сей обители печальной? Похвальное желание, господин сыщик, похвальное!

Он любезно взял Алексея под руку и, развернувшись, пошел с ним обратно к ящикам.

— А где же сестричка моя? — задушевно поинтересовался Лазарь. — Неужто вас бросила одного? Какая нехорошая девочка. Я всегда пенял ей на ветреность!

Он сделал короткий жест в сторону охраны, и двое направились в сторону будочки.

И Алексей понял, что игра проиграна.

* * *

Они сидели на ящиках, за спинами все пятеро охранников. Кузя, облокотившись на стойку с костюмами, крутил свою самокрутку с марихуаной и смотрел на них своими коровьими глазами печально и задумчиво.

— Да, девочка… — наконец произнес он. — Ты не оставила мне выбора, сестренка. А ведь я тебя предупредил! А ведь я тебе и суке этой легавой сказал: cherchez[21] в другом направлении! Что ж, дети не всегда слушаются, это можно понять… Но их за это наказывают!

— Лазорик… — Голос Майи предательски дрожал. — Лазарь, неужели ты решишься меня…

— Ну, ты же решилась за мной шпионить, сестренка? Ты же сунула свой носик в мои дела? А этого я никому позволить не могу, даже тебе! Ты меня вынудила, да-да, сама вынудила, бог свидетель, я не хотел, — он рубанул воздух, — принять крайние меры! И я их должен принять. Что весьма прискорбно…

— Ты… Ты же нас не убьешь?

— А что же ты хочешь, девочка? В таких делах свидетелей не оставляют. Носик твой любопытный да язычок твой бабский, болтливый, — разве такое можно оставить на воле? А уж про сыщика этого и не говорю — выпусти его, так он даст стрекача прямо на Петровку, не знаешь, что ли, породу эту ментовскую? Эх, голубки, не оставили вы мне выбора. Не люблю я это дело. Я-то человек мирный. Но, согласитесь, вы сами напросились, роднули…

Он пальцем подозвал к себе троих охранников и что-то очень тихо стал объяснять. Те кивнули в ответ и вернулись на место.

— Прощевайте! — сказал Кузя и повернулся к ним спиной.

Охранники взяли их под руки, заставили встать и потянули к выходу.

— Кузя! Я же твоя сестра, Кузя! — упираясь, прокричала Майя. — Ты же всегда говорил, что боготворишь меня!

— Это правда, — слегка обернулся Лазарь, изогнув свой торс в картинной позе. — Теперь же придется боготворить твою память… Как подумаю, как я буду рыдать на твоих похоронах… Горе мое будет неутешным! На похороны не поскуплюсь, обещаю.

— Это по вашему приказу убили Марка Щедринского? — остановился на пороге Кис.

— Что, легавый, перед смертью правду узнать хочешь? — рассмеялся Лазарь. — Прямо как в кино! И зачем она тебе? Думаешь, на том свете тебе сплошная правда будет с праведниками в придачу? Это ты зря… Все говорят — нет правды на земле, но правды нет — и выше![22]

— И все-таки? — спокойно спросил Кис.

— Помилуйте, зачем мне сдался Марик? Жил себе, меня не трогал — и я его не трогал. Я же вам сказал — ищите ailleurs! Может, сестричка его хлопнула, а вы сразу ко мне, подслушивать да подсматривать! Как дети малые да плохо воспитанные, ей-богу!

— А Бориска? Веня?

— Много будешь знать, начальник, скоро состаришься. Хотя, дорогуша, — он состроил скорбную мину, — состариться тебе не доведется, смерть уже протянула к тебе свою костлявую руку! Вот ее, смерть твою, я на душу возьму, да. А чужая слава мне без надобности.

— Это ты, Лазарь… — прошептала Майя, — это ты… Так страшно, так жестоко убил Веню!..

— Жестоко, говоришь? Страшно? Так убоись, несчастная! — грозно повысил голос Лазарь. — Веню твоего я в глаза не видел, но жестоко и страшно я тоже могу!

— Нет, Кузя, ты не сделаешь этого, ты не можешь! Я твоя сестра, неужто ты поднимешь на меня руку? Не верю!

Лазарь расхохотался.