Ведьма. Эзотерическая книга, которая переворачивает представление о женщинах!

Время ускорилось. Сонный официант вдруг заставил наш маленький столик большими тарелками. Аппетит вспыхнул, точно хворост, и сжег все, что было принесено, включая хлеб, оливки и масло. Затем мы расправились с еще одним кувшином уже белого сладкого вина.

– Ты не ешь оливки, – приметила Светлана, узким взглядом пощипывая мою млеющую добродушность. – Еще скажи – не любишь…

– Не люблю, – пожал я плечами, чувствуя подвох.

– Давно? – Мне начало мерещиться, что происходит незаметная смена власти, замаскированная под бытовые мелочи и праздные разговоры.

– Всегда, – тоже прищурился я в ее сторону. – С детства.

– Эти – другие, – с расстановкой процедила моя спутница сквозь зубы. – И ты уже не тот и вкусы не те. Попробуй! – почти приказала она, двумя пальцами выловив большую коричневую оливку из оставшихся пяти. – Только одну, ради меня! – Она зашла с черного входа, заприметив негативную активность с парадного.

Я послушно выполнил ее просьбу. Потом съел оставшиеся. Попросил еще и съел их. Они были совершенны, очаровательно кислили множественным соцветием глубокого вкуса, маниакально хотелось есть еще и еще.

– Супер! – отозвался я на ее вопросительный взгляд.

– Знаю… – глубокомысленно ввернула она.

Я понимал скрытые мотивы, и они слегка раздражали. Но в настоящий момент я был беспредельно благодарен ей за новое возвращение к старому, когда опыт не повторился, а, напротив, констатировал ошибку прошлого. Или недостаточную развитость тогда, или узость возможных примеров и сравнений того времени восприятия, или просто не лучший из возможных вариантов попыток.

Вспомнились подобные примеры собственного усложнения в области вкуса: артишоки и кабачки, баклажаны и чеснок, горчица и аджика, супы в принципе.

– Никогда не говори: «Не люблю», – прицелилась в меня пальцем Светлана и весело расхохоталась.

Мы трое поддержали ее широкими улыбками и добродушными переглядами.

Всплыло стеклянное дно в наших бокалах, а Женя коротко напомнил:

– Пляж…

Шатко и разом мы начали подниматься на ноги.

Слегка взбодрившийся официант подлетел с оборудованием для кредитных карт, поманипулировал кнопками, и чек заскрипел в пластмассовых внутренностях.

Уши Хорхе вздрогнули:

– Черт, так вот что это за звук! Его используют этим летом в своих миксах все диджеи. Это точно он, я слышал его сегодня ночью. И прошлой. Как я раньше не понял, что это? Как не догадался? – Он странновато уставился на нас, не давая понять – шутит или нет.

Мы со Светланой переглянулись.

Евгенио в тот момент ушел за машиной.

– Молодежь любит «Бора-Бора», – через хохот вещал дальше Хорхе с амбициями гида, выходя на наклоненную тесную улицу, туго заставленную припаркованными автомобилями. – Там с утра до ночи и с ночи до утра развеселая музыка, недалеко аэропорт и самолеты взлетают, с пляжа они смотрятся крупно и здорово. Это классно фотографировать. Там постоянно пляшут… – Он дрогнул телом в замысловатом па.

– Поедем туда! – звонко перебила его Света.

– Мы поедем на «Calla Bassa», – добродушно, но непреклонно улыбнулся ей Хорхе. – Доверься Евгенио, он знает, что лучше. Там менее агрессивная музыка, но при этом это всамделишный хаус. Его играет Seda, ему под шестьдесят. Там чище море, вода бирюзовей. Это ли не важно? Это ли не нужно?

– Это… – прошептали мы оба упоенно.

– Там великолепная уникальная сангрия на шампанском, есть еще кое-что, что вы обязательно должны попробовать, там взрослее люд, там танцуют только после обеда и совсем чуть-чуть, и почти без химии… – Хорхе развел руками, приглашая следовать за ним. – Там разделяют пляжный отдых и танцы до утра. – Он улыбнулся, как обычно, но именно так – впервые сегодня. – Там нет молодежной экспрессии, лишь размеренность людей среднего возраста.

В тот момент Евгенио сдал задом автомобиля в нашу сторону. Мы энергично погрузили в ее чрево свои затомившиеся тела и понеслись вверх по улочке, расплескивая во все стороны «Ибица Глобал Радио».