Ведьма и князь. За краем мира

- Еще он похитил Торстен, - кивок в сторону подруги, - когда она пыталась вызвать морского царевича нам на подмогу.

- И Айскольда тоже прихватил за компанию, - закончила я представление присутствующих. - Вообще мы его везли, чтобы отдать в Школу.

Я поглядела на Учителя, он на меня и, тряхнув головой, честно признался:

- Ничего не понял.

- Да я сама не понимаю, что происходит последнее время, - согласилась я. Например, сестры неожиданно превращаются в невест. Об этом я умолчала, как и еще о нескольких скользких моментах. Не была уверена, слышат ли меня остальные, стоящие с видом соляных столбов.

- Их всех, кроме Литорена, конечно, - спешно поправилась я, - можно разморозить. Расскажут более складно, чем я.

Мне самой больше всего хотелось завернуться в одеяло и проспать подольше, лет эдак тысячу, пока все мои проблемы и заботы не растворятся сами собой. Алькомит даже не стал махать руками, в отличие от Литорена, к каждому заклинанию совершающему эффектный пасс. Просто все вокруг наполнилось какафонией звуков.

Глава 37

Захрипел Нортен. Мы вдвоем поспешили выпутать его, оставив колдуна сжимать воздух с перекошенным от ярости лицом. Виренна, с рыданием схватившись за виски, осела на руки своему жениху. Торстен и Айскольд с радостными криками бросились ко мне обниматься. Потом также одновременно все затихло. Точнее, почти все. Единственным звуком остались стоны умирающей красотки. Я после такого же прерванного ритуала валялась без сил на грани смерти почти месяц. В конце концов чары Учителя и лечение Торстен помогли выкарабкаться. Получится ли это у Виренны, я не знала.

- Помогите ей, кто-нибудь! – отчаянно крикнул Верен, обшаривая взглядом наши лица. Он был настолько несчастен, что меня это снова царапнуло, несмотря на жалость к жертве колдуна. Но прежде, чем кто-либо еще успел что-то сказать, неожиданно выступил вперед все еще кашлявший царевич.

- Веревка, - прохрипел он.

Я сначала решила, что мне послышалось, но потом осознала – действительно, цветок помог снять заклятие, а дар женщины должен был помочь князю найти свою любимую, может, и правда, сработает? Только вот что надо с ней делать? Мой некстати проснувшийся черный юмор советовал крепко затянуть веревку на шее. От страданий точно избавит. Вот только такой результат вряд ли устроит страдающего жениха. Его, судя по всему, одолевали те же сомнения. Он отвязал одной рукой драконий дар от пояса и замер, держа другой рукой рыдающую от боли Виренну.

- Делай же что-нибудь, иначе она умрет! – послышался голос, неожиданно оказавшийся моим.

Верен посмотрел мне в глаза, заставив мое сердце на миг сбиться с ритма, и обмотал запястье девушки. Ничего не произошло. Она продолжала так же стонать, слабея с каждым мигом. Я с холодной дрожью подумала о том, что мой шарик тоже не сработал. Возможно, это значило, что применять драконье волшебство нужно было как-то иначе. Или оно было подвластно только морскому народу.

Алькомит и Торстен поняли, что со спасением не заладилось, и, переглянувшись, бросились к девушке. Учитель наложил на нее магический сон, заставив зависнуть в воздухе в горизонтальном положении, а целительница, нахмурившись, исследовала травмы. Остальные толпились рядом. Я почувствовала себя абсолютно ненужной в этот момент и отошла к застывшему в позе душителя колдуну.

Я собиралась поискать упавший стеклянный шарик и показать его Учителю, в надежде, что он сможет понять, что с ним нужно делать. От падавшей с неба воды меня загораживал магический полог, но на наземную грязь он не распространялся. К тому моменту, как я нашарила откатившийся достаточно далеко шар, я изрядно вымазалась и промокла.

Рассказать остальным о своей находке я не успела. Стоило мне выпрямиться и встать, как к груди было приставлено лезвие ножа. Литорену все-таки удалось освободиться. Мы еще не привлекли внимание окружающих. Они все также стояли кругом вокруг висящего в воздухе тела. Колдун прошептал мне в ухо:

- Не надоело наступать на одни и те же грабли? Спасать мир вместо того, чтоб спасаться самой?

- Тебе-то какая разница, - едва смогла прошелестеть я в ответ.

Лезвие ножа было острым. Литорен так плотно прижал его к моей коже, что даже дыхание давалось с трудом. О крике для привлечения внимания не приходилось и говорить. Я уже чувствовала тонкую струйку стекающей крови и понимала, что при малейшей попытке бунта с моей стороны нож войдет прямо в сердце.

Однако неожиданно меня охватило истерическое веселье. За сегодняшний день я столько раз переходила от неверия к надежде и обратно, что уже устала бояться. Свободной рукой Литорен нашарил мою ладонь с зажатой внутри стекляшкой и резким движением вынудил разжать пальцы. Когда он увидел, что же там было, то задумчиво произнес:

- Ты снова носишься с этой никчемной стекляшкой. Это слишком глупо даже для тебя. Значит, видишь в ней какую-то ценность. Что это?