Ведьма и компания (СИ)

«Хорошо хоть вовсе не выкинули как щенка шелудивого. Или не столь уж хорошо?» – Лиза аккуратно, очень аккуратно поднесла чашку ко рту и опустила обратно.

- …каковые через некоторое… через изрядное время и увенчались успехом. – Анна Францевна, не вставая, поклонилась генеральше.

- Что там у нас было в 1877 да в 78-м? – меланхолично вопросила дотошная Вера Сергеевна. – Неустанным попечением Агаты Тимофеевны об отечественных liberte, egalite, fraternite[3] наши здешние господа «сен-жебунисты»[4] в Париже обретались, да брошюрки, повествующие крестьянам об их тяжкой доле, во французских типографиях печатали.

- Я счастлива, что молодые люди наднепрянских земель столь неравнодушны к будущности державы! – горячо вскричала генеральша. – Что они готовы идти по пути реформ, готовы бороться со всем старым и костным! Придет день, дорогая моя Вера Сергеевна, и этих юношей назовут героями! А что я их к тому побуждаю – для того и на свете живу!

«Может, и к лучшему бы, кабы ее превосходительство продолжала заниматься странными молодыми людьми с еще более странными именованиями, а я осталась… пусть даже с шляхтичами Галицкими!» - подумала Лиза, глядя в чайную чашку. – «По крайней мере тетушка Беата мне б в чай сонного зелья не подлила, да еще в такой дозе, что и помереть недолго».

- А потом сии неравнодушные молодые люди убивают Государя Императора[5]! – отчеканила Вера Сергеевна и сама испугалась собственных слов.

На гостиную пала тишина: тема была опасная, рискованная была тема. Гости украдкой переглядывались, нервно косясь друг на друга. Генеральша надулась, только одетый по-рабочему здоровяк ухмылялся зло и язвительно, скаля крупные желтые зубы.

- Гхм… каково вы съездили, Александр Николаевич? – откашлялась Оленькина матушка, взявшая на себя роль миротворицы.

- Удачно и весьма! – оживился господин Поль. – Можете поздравить меня, господа, французы согласились с нами сотрудничать, «Акционерное товарищество железных руд» создано!

- Браво, Александр Николаевич, поздравляем! – зазвенели голоса.

- Однако работать оное начнет только при условии завершения моста и железнодорожной ветки. – уже тише прибавил он. – А последние изрядно замедлились в строительстве. – он испытывающе поглядел на генеральшу.

- Общество Варшавского сталелитейного производства готово перебраться к нам и даже строить завод. И закладывать домны. – негромко произнес Моисей Карпас. – Но они ставят то же условие: мост и дорога. – и тоже посмотрел на генеральшу.

- Не о том вы думаете, господа! – Агата Тимофеевна капризно скривилась. – Все эти ваши рельсы, железо: разве стоит сие внимания, пока народ страдает в неволе и бесправии, а держава погружается в нищету и мздоимство? Думаете, Александр Николаевич, не знаю, какую вы взятку в Петербурге дали для строительства вашей разлюбезной дороги? Разве достойное это приложения ваших сил и капиталов? Вместо того, чтоб бороться за права простого люда, вы боретесь за… руду? Право же, стыдно, друг мой! Воля ваша, я знать не желаю вашу железную дорогу и на том мое последнее слово!

- Только люд рабочий эксплуатируете, господа капиталисты! – проурчал лохматый юноша.

- Сейчас строительство встало. - господин Карпас метнул быстрый взгляд на Агату Тимофеевну. – И никакой эксплуатации. Только и заработной платы рабочим никакой. Быть может когда-нибудь, господа, и наступит золотое время, что мы, капиталисты-эксплуататоры, и вовсе будем не нужны. Но до тех пор со столь не любимыми Агатой Тимофеевной рудами и железом рабочий имеет курицу в котелке, а без оных – крапиву да лебеду. Думается мне, что сперва рабочий люд все же желает курицу, а права уж потом.

- Даже если я потрачу все свое состояние на азбуки для неграмотных, а сама пойду учительствовать в деревнях, где, позвольте узнать, возьмутся новые азбуки, когда эти поизносятся? – резко спросила Вера Сергеевна.

- Да уж слыхала, душа моя. Желаете кирпичный заводик поставить да доход получать? – язвительно, точно издевку какую, произнесла Агата Тимофееевна.

- А и желаю, ваше превосходительство! Коли с плавкой руды дело пойдет, свой кирпич куда как пригодится. На строительство столь любезных вашему сердцу народных просветительных учреждений тоже. Работники понадобятся грамотные, вот и будут им реальные училища и прочие полезные заведения.

- Горное училище бы открыть. А то и университет. – и Александр Николаевич предвкушающе прищурился – как мечтающий о сметане кот.

- Не моя то печаль, государи мои, и меня никак не касаемо. – равнодушно бросила генеральша. – А вы что же дальше делать собираетесь, Анна Францевна?

- У шляхтичей Галицких более нет детей, нуждающихся в обучении. Мне было поручено сопроводить Лизхен, далее могу следовать в Киев, где мне обещано место в приличном семействе.

- Вот и ладно. Доставили девочку и езжайте себе с Богом. Скажете, куда сундук ваш отправить. – холодно бросила генеральша и на гостиную вновь пало молчание.

Изгоняемая фройляйн побледнела, потом покраснела чуть не до слез, потом стиснула губы и поднялась: