Ведьма и охотник (СИ)

— В Гронгвиль? Деревню возле Мраколесья? Там же нечисти на всю Англию хватит. Сам ты не справишься…

— Я ищу определённую нечисть. И с ней я должен справиться. Сам, — проговорил охотник, протягивая Блейзу миску с похлёбкой.

— Неужели ты нашёл Её? — чёрные глаза округлились.

— Убили семерых волшебников. Печень вырезали, и зажегся Мефитрен. На месте преступления выросли зелёные луноликие цветы. Это она.

— Во имя полной луны, — присвистнул оборотень. — Я не видел призрачный огонь лет сто.

Драко ничего не ответил. Волк продолжил что-то рассказывать, вышкребая из миски остатки еды. Возможно, стоило послушать, ведь Малфой не мог похвастаться большим количеством друзей, а Забини определённо можно было назвать другом. Только вот мысли охотника были только об одном. Как он вскроет фамильным ножом горло ведьме, а после будет смотреть, не отрываясь, как сгорит её проклятая плоть, лопаясь от жара.

— Местные поговаривают, что в тех краях и правда живёт странная женщина. Возможно, людям померещилось, а на отшельницу повесили всех собак.

— Ты о чём?

— Гермиона Грейнджер. Так её зовут. Дочь кузнеца, ушедшая в рощу после смерти отца. Зарабатывает на жизнь тем, что продаёт аконит, который растёт у Драконьих гор. Говорят, там живет ужас пострашнее лесной ведьмы, — Блейз нахмурился. — Никто не осмеливается туда ходить.

— Что за ужас? — Драко был как всегда немногословен.

— Не могу сказать. Я практически уверен, что девчонка сама распускает слухи, чтобы жить подальше от местных драконоборцев и подороже втюхивать им аконит.

— Ты видел её?

— Мы не пересекаем Ущелье слёз. Ты ведь знаешь правила.

Малфой знал. У каждого была своя земля, и все народы держались установленного порядка, стараясь не проливать кровь зря. Все, кроме дроу, которые почти исчезли, медленно становясь древней легендой.

— Рад был тебя видеть. Стая проведёт тебя до ущелья, но после… Удачи тебе, брат, — Блейз понял, что Драко должен побыть один.

— Астория в порядке? — дроу не нуждались в защите, хотя сопровождение никогда не бывает лишним.

— Едва справляется с Корнуэлом и Кесседи. Необыкновенно задиристые щенки, постоянно влезающие в неприятности.

— Не можешь приструнить собственных детей? — хмыкнул Малфой. — Как же ты управляешь стаей?

— Могу показать. Один маленький укус, и ты станешь частью большой мохнатой семьи — Забини начал превращаться.

— Перережу твою глотку раньше, чем ты откроешь пасть, — усмехнулся мужчина. — Возможно, это наша последняя встреча, Блейз.

В чёрных глазах огромного зверя мелькнуло недоверие. Да, лесные ведьмы были крайне опасны, но и Белая тень не уступал им ни капли в смертносности. Сколько нечисти погибло от его стрел? Сколько волшебников выжило благодаря его лезвию? Не сосчитать.

Оборотень громко завыл, давая знать остальным волкам, что охотник не несёт угрозы. По всему лесу расползались эхо и рёв остальных членов стаи.

Забини бросил пронзительный взгляд на дроу, который заливал водой огонь. Возможно, он прав. Возможно, Малфой не переживёт этой встречи. Так же, как и Грейнджер.

Чёрный силуэт

Дафна отсыпала в мерные колбы точное количество порошка голубой мальвы, которую она с таким трудом добыла среди острых камней Драконьего кряжа. Найти цветы было ещё полбеды, а вот правильно срезать, высушить и дать напитаться лунным светом в нужной фазе занимало слишком много времени и отнимало слишком много сил. И поэтому знахарка отмеряла унцию так скрупулёзно, чтобы бесплатно никому не досталось даже одного грана.

Когда сестра сбежала с оборотнем, а мать пропала где-то в Ущелье слёз, на Гринграсс-старшую легли все заботы о семейной лавке, нескольких лошадях и обветшалом доме, которому давно пора заменить крышу и не только. Надо бы бросить всё это к матери монстров. Уехать куда-нибудь. Заняться чем-то действительно стоящим. Только вот чем? Колдовала волшебница весьма и весьма посредственно, летать вовсе не умела, а за пределами родной деревни любой проходимец мог запросто изнасиловать её или ограбить. Поэтому Дафна проведёт остаток своей чёртовой жизни в этом гнилом, забытым Морганой месте.

Дурацкие светлые волосы лезли в глаза. Как бы мать туго не заплетала косы, буйные пряди всё равно выбивались, заставляя девушку постоянно сдувать их или поправлять. Только вот отрезать рука совсем не поднималась. О своём отце Гринграсс почти ничего не знала. Материнская злость на проклятого маггла, который бросил её, как только узнал о беременности, не знала границ. И затмевала все доводы разума рассказать дочери хоть что-нибудь о нём.

Голубоглазый с платиновыми волосами и чёрным, как горный уголь, сердцем. Волшебница охотно верила, что мужчина сбежал из их дома. Долго жить под одной крышей со сварливой крикливой брюзгой, какой была мать, не смог бы даже святой.