Ведьма и парашютист

В тот момент, как мы спускались по ступенькам, которые ведут к Отто, кто-то начал громко звонить в звонок у ворот. Я хотел побежать открыть, но Ури меня не пустил. Он сказал, что фрау Инге сама отопрет ворота, потому что она послала нас в ответственную экспедицию и мы не должны отклоняться. Я не успел спросить Ури, что такое "экспедиция", потому что фрау Штрайх выскочила нам навстречу и стала выяснять, что нам надо. Каждый раз, когда я встречаю фрау Штрайх, я не смотрю в ее сторону, чтобы она не догадалась по моим глазам, что я видел, как они смотрели тот фильм. Но она не понимает, в чем дело, и сердится на меня, что я с ней не здороваюсь.

Она и сейчас начала было сердиться, но Ури сказал ей, что она сегодня очень хорошо выглядит, хотя, по-моему, она была такая же уродина, как всегда, - и она от нас отстала. Мы пошли по подземному переходу и я только тут заметил, что Ури кроме фонаря держит в руке большое кольцо с ключами, которое всегда висит в кухне.

- Ты знаешь, что это за ключи? - спросил он.

Я сказал, что знаю: это ключи, которое всегда висят в кухне. Правильно, сказал Ури, а что кроме этого? Я не мог придумать, что еще, и тогда Ури спросил, трогал ли я когда-нибудь эти ключи? Я подумал и сказал, что я их трогаю каждый раз, когда вытираю пыль в кухне.

- А ты их считал? - спросил Ури.

- Зачем их считать? - удивился я. - Я и так знаю, сколько их.

- Ну, и сколько их? - спросил Ури.

- Тринадцать. - быстро сказал я, потому что знал точно.

- Тринадцать, говоришь? - переспросил Ури и остановился. Мы как раз дошли до того места, где от подземного перехода ответвляется коридор в круглый зал.

- Давай-ка пересчитаем.

И мы стали считать. Но сколько мы ни пересчитывали, у нас получалось двенадцать. Мне стало очень обидно, потому что я точно знал, что на кольце тринадцать ключей. Это не то, чтобы я придумал, а даже слово такое есть - чертова дюжина. Фрау Инге всегда говорит мне: "Клаус, ты уже перетер нашу чертову дюжину красавцев?". Потому что наши ключи очень красивые и большие, размером с мою ладонь, и головка каждого ключа изображает какого-нибудь рыцаря или героя. Я точно знаю, что их чертова дюжина, просто я их давно не пересчитывал - зачем пересчитывать, раз я и так знаю?

Мне стало так обидно, что я захотел тут же пойти к фрау Инге, - пусть она подтвердит, что она всегда называет их "чертова дюжина красавцев". Но Ури не пустил меня к фрау Инге, он сказал:

- Мы поговорим с ней потом. А сейчас пошли в зал, а не то скоро стемнеет и я не смогу показать тебе что-то интересное.

И мы пошли по коридору в круглый зал, - туда, где лестница вниз, из которого мы с Карлом выкатывали когда-то камни для постройки. Даже наш старый настил остался там, где мы его настелили: хоть никто больше им не пользовался, но никто его оттуда не убрал. Когда я сказал об этом Ури, он громко свистнул и засмеялся:

- Ах, так вот для чего этот настил!

Потом он посмотрел на меня как-то странно, схватил меня за волосы своей большой лапой и притянул меня поближе, но не больно, не так, как мамка, когда хочет меня проучить.

- Скажи, еще много секретов у тебя есть?

Я не знал, что сказать, и спросил у него, что такое секреты. Он объяснил, что секрет - это если я знаю что-нибудь такое, чего нельзя рассказывать другим. Тогда я стал вспоминать, какие такие вещи я знаю, про которые никому нельзя рассказывать. И оказалось, что таких вещей полно. Я, например, знаю про подземный ход, и про то, как Отто велел мне вызвать скорую помощь, а сам думал, что приедет полиция, и про то, что мы с Дитером-фашистом ехали в том вагоне, из которого Ури выпрыгнул на парашюте, и про то, какой фильм смотрели Отто и фрау Штрайх, когда думали, что никого нет дома, и про то, как Дитер-фашист наступал мне сапогами на лицо. Я только раньше не знал, что это секреты. И еще мне было непонятно, когда считается секрет - когда его знаю только я? Вот Дитер-фашист, например, тоже знает, что мы ехали в том поезде, так это считается секрет или нет?

Тут Ури зажег керосиновый фонарь, который мы принесли с собой, и начал светить мне в лицо:

- Я вижу, у тебя оказалось много секретов! - засмеялся он. - Если ты уже все пересчитал, идем дальше! Вот тебе фонарик и пошли.

Я не стал спорить, взял у него электрический фонарик и прошел вслед за Ури под низкой аркой в узкий простенок, который никуда не вел. То-есть я раньше думал, что он никуда не ведет, но Ури подвел меня к кирпичной стенке и спросил, что это. Я сказал: кирпичная стенка! "Стенка, говоришь?" - сказал Ури с сомнением, поднес фонарь поближе к стенке и нажал ладонью на один кирпич. И тут весь кусок стенки направо от кирпича вдруг заскрипел и двинулся на нас. Я так испугался, что попятился и чуть не упал, но тут стенка остановилась и стала тихонько поворачиваться, открывая за собой совершенно черную пустоту, из которой на нас пахнуло противным гнилым запахом, каким иногда воняет из пасти Ральфа, когда он зевает.