Ведьма из яблоневого сада

Несмотря на некий пессимизм этой мысли, она заслуживала того, чтобы быть зафиксированной. Алёна похлопала себя по попе – в смысле по задним карманам – и выяснила то, в чем была почти уверена: блокнот благополучно забыт дома. А ведь давала, давала себе слово всегда носить его с собой! Столько впечатлений, а голова дырявая, и память у нее как была по жизни девичья, так и осталась. С другой стороны, она ведь Дева… Алёна достала из рюкзака ручку (вот ручку она почему-то никогда не забывала!), свернутый вчетверо листок, на котором был список, что купить в магазине, повертела его, нашла свободную четвертушку и принялась строчить своим неразборчивым, сильно склоненным влево почерком.

Начала она с роз, которые, как ни печально, вянут-таки, потом в голову прибрела толстая, какая-то колбасообразная такса, виденная в Нуайере. Такса ходила между выставленными на тротуар столиками открытого кафе и старательно, по-хозяйски писала под каждым. Такса вполне могла пригодиться в каком-нибудь романе! Алёна запечатлела ее на обрывке, но тут же ассоциации пошли дальше, и она занесла на листочек еще одно нуайерское впечатление: о том, как какой-то местный пес с утра пораньше успел оставить провокационную кучку под колесами мирно дремлющего черного «БМВ».

«Поскольку бродячих собак в здешних местах не может быть, потому что их не может быть никогда, – писала Алёна, отходя подальше на обочину, чтобы не угодить под колеса темно-зеленого «джипа», неожиданно промчавшегося мимо (ага, ну прямо такая неожиданность – автомобиль на шоссе!), – и вообще без присмотра собаки не гуляют, то легко представить себе злорадного хозяина того пса. Наверняка тут бушевали какие-то маленькие бургундские провинциальные страсти, и слова Лескова о том, что иной раз в наших местах задаются такие характеры, что, как бы много лет ни прошло со встречи с ними, о некоторых из них никогда не вспомнишь без душевного трепета, вполне могли быть применимы и здесь». Щегольнув перед собой своей памятью (ага, не такая она, значит, и девичья, и голова, стал-быть, не настолько уж дырявая!), наша героиня принялась писать о нуайерских впечатлениях дальше: «И очень может быть, из-за какого-то из узких окон сейчас за мной наблюдает местная леди Макбет Мценского уезда… в смысле, Нуайерского…» Немедленно вспомнилась старуха, которую Алёна видела утром, выбегая из Муляна, и настроение моментально полиняло. Плохо быть старой и страшной…

Алёна потрусила по дороге, придерживая за лямки изрядно набитый рюкзак, иногда вспоминая что-то и останавливаясь перевести дух, а заодно заполнить немногочисленные пустые клочки своего листка заметками такого рода:

«Галки искали удачи над свежевспаханным полем. Своей удачи искал самолет высоко в поднебесье – так высоко, что он был почти незрим, лишь осязаем той дрожью, что небо колеблет и землю. Не чует того человек, лишь крылья у птиц ощутимо трепещут».

Ну да, вот нравилось ей порой запулить немножко такого-этакого… гекзаметрового… В романчик подобное вряд ли вставишь, но само собой приятно, что она способна на стилизацию.

Алёна сунула листочек в карман рюкзака и направила свои быстрые ноги дальше.

Трактор, все тот же утренний красный трактор, по-прежнему мотался туда-сюда по полю, то ли вспахивая, то ли запахивая, то ли взрыхляя, то ли разрыхляя, но Алёна уже не обращала ни на него, ни на тракториста никакого внимания. А вот он – тракторист, само собой, а не трактор – смотрел на длинноногую бегунью очень внимательно.

Интересно, какого черта она моталась в Нуайер пешком? У него не укладывалось в голове, что у кого-то может не быть машины или кто-то не умеет ее водить. А если даже авто все же нет, кругом полно соседей, которые запросто привезут все, что надо, хоть из Нуайера, хоть из Тоннера, хоть из самого Дижона. Ни один нормальный человек не потащится в магазин с рюкзаком. Из Муляна туда и обратно целых двенадцать километров! В крайнем случае могла бы сесть на велосипед…

Конечно, он не мог знать, что Алёна не умеет ездить не только на автомобиле, но и на велосипеде. У нее были проблемы с балансом, что стильно осложняло ей в свое время жизнь на уроках танцев. Или упрощало – потому что при каждом рискованном повороте она теряла равновесие и сваливалась в объятия Игоря…

Так, забыли. За-бы-ли!

Игоря здесь нет. И не будет. Здесь есть тракторист из Муляна, который задумчиво смотрит на Алёну и никак не может понять, что длинноногая русская кукла делает на лесной дороге с рюкзаком за плечами. Пробежка, ладно. Спорт, так и быть, понятно. Но почему она что-то пишет? Что она пишет, черт бы ее подрал?