ВЕДьМА, мэйд ин Раша! (СИ)

Кроме того – это Ева упорно не желала признавать, невзирая на очевидность – понравиться Андрею у нее не было шансов. Семиклашек он считал едва ли не младенцами, да и вообще, предпочитал девушек по евростандарту, что прямо говорило об отсутствии собственного мнения. Не то, чтобы Ева была толстой… как раз Алине она казалась очень даже ладненькой (особенно учитывая, что саму Алину несколько раз натуральным образом сносило ветром: один раз в грязную лужу, второй – едва не под колеса грузовика…), но, с точки зрения Хорькова, несоответствие образам из глянцевых журналов было уже приговором. Он, кажется, пытался подбивать клинья к Марго, когда она только пришла в их школу, но был столь грубо отшит, что долго потом ходил и ронял случайные высказывания на тему, какая же питерская гостья стерва. Наверное, поэтому Маргарита и морщилась. Не из-за «стервы», это, по ее словам, был если не комплимент, то несомненное признание достоинств. Из-за, с позволения сказать, «ухаживаний». Но Евгения по жизни была оптимисткой и не видела непреодолимых препятствий. А если и видела – то просто шла в обход вместо того, чтобы стучаться в стену лбом. – Если уж Елена сумела не свалиться в обморок, когда этот пижон с нами заговорил, я уж точно не пропаду! Я Дениса Денисыча убедила поставить «пять» за откровенный бред, разве труднее доказать Андрею, что я – взрослая и интересная, а не просто какая-то семиклашка! – гипнотизируя блондинистого пирата взглядом, рассуждала Ева. Пухленькие, как у ребенка, пальцы без маникюра теребили жемчужные бусы, выдавая, что нервничает девочка все же сильнее, чем хочет показать. – Сегодня, – тем временем объявил допевший очередную песню Матвей. – на нашей сцене дебютирует Дьерра, которая исполнит для нас «Танго Феникса»! К удивлению девчонок Андрей, словно услышав безмолвные взывания, подошел к их столику и пригласил засиявшую солнышком Евгению танцевать. – Жалеешь, что не пригласила все-таки Петьку? – шепнула Алина Маргарите, когда они остались вдвоем. То есть, втроем, но Вика явно отсутствовала мыслями, унесенная куда-то за облака пением Матвея. Питерская красавица фыркнула, но, похоже, она действительно была расстроена. Одно дело, когда без парней обходишься в компании, другое, когда не при парне остаешься одна. – Хочешь, я с тобой потанцую? Как это… Шерочка с Машерочкой или как там? Маргарита тихо рассмеялась.

Появившуюся на сцене Дарью действительно никто не узнал. Алина сама ни за что не узнала бы ее – слегка утомляющую окружающих своей безупречной правильностью отличницу с прилизанной косой, строгим взглядом поверх очков, делающим школьницу больше похожей на учительницу, вечно одетую в выбранные, безусловно, мамой темно-синюю юбку чуть выше колен и белую блузку – эту, знакомую всем Дарью Кукушкину невозможно было бы узнать в этом ожившем огненном всполохе. Необычная – мелодичная и одновременно рваная – музыка словно бы стала ветром, ее легкие порывы играли живым язычком красно-золотого пламени, в котором едва угадывался изящный девичий силуэт. Угадывался – и снова растворялся. Движения смуглых рук, развевающиеся на неощутимом ветру красные и золотые ленты-«перья», темные волосы – как эта роскошная грива блестящих кудрей укладывалась в гладкую косу?!