Ведьма на зелёной фишке

Не давали покоя и другие вопросы. Какая кошка могла пробежать между Настиным Остапом и Сашкой Нечаем? Оба родом из одной деревни на Украине. При этом Остап ничего не помнил, потому что их семья переехала на другое место жительства. А Сашка уже не мог ничего объяснить. Моя ошибка заключалась в том, что я не спросила его об этой вражде в Кручихе. Но сейчас Сашка больше ничего не расскажет. И нет смысла посыпать голову пеплом. Видимо, после музея придётся ещё раз сходить в администрацию и поговорить с Василисой.

И почему бедной Глаше отрезали руки и голову? Сначала я подумала, что это могла сделать Валентина. Она, обнаружила тело, переодела в свою одежду, отрезала руки и голову, чтобы убедить убийцу, что мертва именно она.

Но сама жена Терентия утверждала, что нашла тело уже обезглавленным и только спрятала, прикопала голову, завернув в пакет.

Утром я никого не стала ждать к завтраку, встала пораньше и пошла в школу, чтобы переговорить с директором Владленом Леонидовичем. Собственно, на процедуру объяснения ушло минуты три. Владлен просто взял ключи от кабинета и проводил меня в дальний угол на втором этаже здания школы, где под музей было выделено два класса. Один – под патриотическое воспитание. Второй – для всего остального. Сейчас там была нужная мне экспозиция.

Владлен рассказал мне «новость» о гибели хозяев Кручихи, посетовал на то, что теперь будет с гостиничным комплексом, рассказал, куда повесить ключ и побежал на урок.

В музее было тихо и думалось легко.

Мне вспомнилось, как во время презентации выставки «Знаменитые клады», Терентий демонстрировал какую-то древнюю, ещё советскую папку с бумагами, в знак подтверждения, что собраны некие документы. В тот день эту папку листали гости из района и до меня она так и не дошла. Потому что я спешила смотреть лекции профессора Красильникова. Возможно, там есть что-то нужное.

Сверху на стеллажах папки не лежали. Я нагнулась и осмотрела внутренние полки стола. Здесь кое-что было, но прошло время, прежде чем я выудила нужные мне документы. В огромной синей картонной папке на завязочках, лежали еще несколько стандартных зелёных папок по темам. Папки так и назывались: семья Никитовых, семья Чурсановых, Шестаковых и… очень хорошо – Галучевых.

Редко бывает, когда удача так решительно сама идёт к тебе в руки. Сейчас она буквально навязывалась и кричала, «возьми, меня, возьми!»

Толстая потрепанная зелёная папка, пахнущая пылью и старыми газетами, была озаглавлена словом ГАЛУЧЕВЫ. На нижней строке было выведено почерком молодой учительницы начальной школы:

«Материалы собраны основателем первого краеведческого музея посёлка Светлый Путь Тамарой Николаевной Волковой».

Почему-то волнуясь, я осторожно развязала дряхлые тесемочки.

Откинула обложку папки. Прямо на меня смотрело генеалогическое древо семьи Галучевых, любовно выведенное на обычном листочке в клетку лет сорок назад. Было у кулака Фёдора Васильевича Галучева четыре сына. Вот удача так удача.

А дальше, газетка к газетке, документик к документику, подобранные и сложенные в хронологическом порядке, вырисовывалась трагическая судьба мощнейшего местного рода.

Заглянув в музей на часик, я просидела здесь больше пяти часов. И только после обеда решительным шагом направилась в контору к Василисе Премудрой. В голове у меня сложилась общая картина.

А на отдельной бумажке я дорисовала дерево рода Галучевых, с учетом дополнений, которые произошли за последние сорок лет. С тех пор, как прикасалась рука неизвестной мне Тамары Волковой.

И выглядело оно так.

Самое зажиточное и мощное семейство, прочно обосновалось в наших местах более века назад, благодаря аграрной реформе 1906 года. Принятые Петром Столыпиным указы облегчали крестьянам покупку государственных и помещичьих земель в кредит, и расширяли деятельность Крестьянского земельного банка.

Хутор Галучевых до 1917 года так и назывался хутором и располагался за деревней Кручиха. Обосновал его бывший кручихинский крестьянин Фёдор Васильевич Галучев, который полностью использовал все возможности реформы в период с 1906 до 1913 года. Благодаря льготам и кредитованию Крестьянского банка, в который правительство России делало постоянно возрастающие вливания вплоть до начала Первой мировой войны – быстро развивалось сельское хозяйство великой России.

Семи лет хватило Фёдору Васильевичу, чтобы скупить сотни гектаров земли в радиусе двадцати километров от своего хутора, построить крепкое хозяйство, родить и вырастить детей. И тучнели его стада на заливных лугах, работал кирпичный заводик со своим карьером, увеличивалось количество прудов с жирным карпом. Поля засевали овсом и льном. И даже держали в Питере свою льняную мануфактуру.