Ведьма полесская

Но и местные забияки-верховоды не оставили без внимания такое событие. Некоторым было просто невтерпёж испытать, из какого теста выпечен новенький. Такой интерес к новичкам проявлялся всегда и везде. Только после некоторого испытания чужаку определялось соответствующее положение в обществе: в большом или маленьком, в высшем или на самом дне – не имеет значения. И, судя по всему, такое надуманное селянской простотой испытание предстояло пройти и Прохору. И оно не заставило себя долго ждать…

Молодёжь собиралась на очередные посиделки. И, как правило, первые, совсем ещё желторотые пацаны занимали места получше. Но, как всегда, позже появлялись более чтимые хлопцы и девки и, как всегда, сгоняли зелёных малолеток с этих мест: каждый сверчок должен знать свой шесток.

Вокруг костра постепенно нарастало оживление, крепчал шум голосов. В разных местах сначала слышались негромкие разговоры и смущённые хихиканья, часто переходящие в озорные крики и весёлый визг. Казалось, только здесь по-настоящему бурлила жизнь молодёжи.

И даже костер весело потрескивал, радуясь чести быть в центре таких событий. Гордясь своей значимостью, он словно тоже хотел о чем-то рассказать этой шумной молодёжи, но его никто не слушал и не обращал внимания. Обидевшись, костёр затухал, и только тогда люди спохватывались, вспоминали о нем и отдавали причитающуюся дань: хворост, сучья, коряги. Вообще же стихия огня взимает дань всем, что только может поглотить её ненасытное чрево пожара. К сожалению, слишком уж часто люди сами вызывают эту стихию, а управлять ею не всегда могут. И разнузданное пламя жестоко карает за это, забирая жилища и жизни.

Прохор сидел сбоку и осторожно бросал заинтересованные взгляды на весело щебечущих девчат. А сидящий рядом Игнат тихонько то ли уговаривал, то ли давал совет насчет какой-то Любашиной подружки. Сам-то Игнат недавно начал встречаться с Любашей и ему очень уж хотелось дружить парами, так ведь веселее.

– Говорю тебе, девка пригожая. И не взбалмошная какая, вот увидишь, – тихо, но настойчиво Игнат исполнял Любашино поручение и своё пожелание.

– А вон у той чернявенькой, в серединке… с веточкой которая… у неё есть хлопец? – мало обращая внимания на слова товарища, Прохор незаметно указал глазами на одну из привлекательных девчат.

– Тьфу ты, черт! Я ему одно, а он мне другое. Есть у неё хлопец! – нервничал Игнат. – Да я тебе покрасивше девку советую.

В сердечных делах Прохор больше доверялся себе, своим глазам и сердцу. Но чтобы не обидеть товарища, он для отцепки спросил:

– Ладно, где эта твоя хвалёная пригожуня?

Игнат растерянно захлопал глазами, глянул по сторонам и виновато произнёс:

– Так её ещё нема. С Любкой она… Вот-вот должны подойти.

– Ну, тогда и не дури мне голову, – тихо рассмеялся Прохор. – Вот когда придут, тогда и поглядим, кого ты там мне сватаешь.

Игнат пока ни словом не обмолвился, что Любашина подружка есть не кто иная, как Марылька. Он помнил из рассказа Прохора, что ночная попутчица в ту злополучную ночь назвалась Марылькой. И после того случая, ещё ни разу не встретив настоящую Марыльку, Прохор уже загодя питал к этой девушке неприязненное чувство.

Время шло. Любаши с подружкой всё ещё не было, а собравшиеся девчата заводили уж третью песню. Заглядываясь на девчат, Прохор также отмечал, что они не только красивые, но и Богом одарённые. Не каждому дано так выводить напев. Сам же он не любитель петь, не давались ему песни своей легкостью напева. А вот слушал он, как другие выводили задушевный мотив, с превеликим удовольствием. Вот и сейчас заслушался парубок песней девичьей и не замечал косых взглядов да перешептываний драчунов местных.

Затих напев. И нарушил послепесенную паузу голос всё того же Василя – непревзойдённого черемшицкого забияки:

– А скажи-ка, мил человек, что это ты только слушаешь, а петь не помогаешь нашим девчатам?

Упертый в Прохора взгляд красноречиво говорил, к кому обращался Василь. До Прохора не сразу дошло, чего от него хотят. Наконец поняв смысл вопроса, он спокойно ответил:

– Способностей к пению нема, вот и слушаю только.

– А чего ж это матка родила тебя таким неспособным?

Прохора всегда коробила чужая чрезмерная заносчивость и спесь. Он уже смекнул, что началась его проверка. Хлопец с самого начала догадывался, что этого не миновать. Но и оскорблять себя он не даст.

– Да уж, какой есть… А вот матерей трогать не надобно, – спокойно ответил Прохор, а внутри уже поднималось лихорадочное волнение.

– А то что? – ухмыльнулся Василь.

– А то ведь и худо может быть…

Прохор осознавал, что ведёт себя немного вызывающе, и это может для него плохо кончится. Что ж, что будет, то будет! Заискивать и угодничать он ни перед кем не станет!