Ведьма поневоле

– Жаль, зеркала нет при себе.

Катя с удивлением посмотрела на свои руки. Вместо ногтей их украшали, пусть и не большие пока, но когти. Да уж, походы в бездну добром не кончаются. Даже воевода прослезился.

– Моя ведьма! Что эти сволочи с моей ведьмой сделали!

– Демона и сделали. Этим дуракам, что в руки не попадёт, всё испортят.

– А какая ведьма была! Красивая, маленькая, сильная, везде поместится и людям показать не стыдно. А теперь! Сраные демоны! Да чтоб вас там разорвало всех! Такое оружие было…

– Красотка! Не такая красивая как я, конечно, но красотка!

– Спасибо, Путаница, хоть тебе нравлюсь.

– Может быть поторопитесь? – спросил отец Феодосий.

Священники выглядели откровенно плохо. У отца Павсирия так вообще, из глаз кровь пошла.

– Закрывайте.

– Может останешься?

– Стоян, посмотри на меня. Я уже не человек и даже не ведьма. Я вас всех люблю. Прощайте.

– И мы тебя!

– Спасибо за всё, что для нас сделала!

– Мы тебя не забудем, Катя!

Дружинники обступили врата, прощаясь со своей могущественной ведьмой, защитницей и просто хорошим человеком. И не важно, что сейчас у неё были рога и клыки с когтями, которые на фоне её дорогого боярского платья выглядели ужасно нелепо. Они верили, что никакие адские силы не сломят в ней русский дух, что скорее сломается ад.

Милана и Путаница выставили вперёд по одной руке и синхронно зашептали какое-то заклятье. Портал поплыл вверх, растягиваясь по вратам, после чего начал вращаться, теряя прозрачность, пока не превратился в абсолютно чёрный двухметровый шар, искрящийся сотнями молний, полностью поглотивший Катю. С громким хлопком шар исчез.

– Вот и всё, – отец Феодосий почувствовал, что глаза стали влажными, – ушла наша Катя.

– Блин, – протёр глаза Стоян, – неприятное какое-то чувство. Словно друга в пропасть скинул.

Подошёл бледный, хромающий, окровавленный Сом в разрубленном шлеме и рваном доспехе.

– Если бы она этого не сделала, эти твари адские порвали бы нас в клочья. А потом и всю округу. Спасибо тебе, друг Катя, за твою жертву.

Раздался хлопок и сверху упало что-то объёмное, громко охнув. На земле лежал лысый, гладко выбритый мужик в странной белой рубахе. Рукава рубахи были обёрнуты вокруг тела и завязаны на спине, надёжно фиксируя вывернутые за спину руки.

– А-а-а, больно-то как. Бедные мои печёнки.

Все уставились на мужика.

– Ты ещё кто такой?

– А? Что?! Люди! Родненькие! Родные мои!!! – мужик заплакал.

– Чего это он?

– Лучше спроси откуда это он!

– Эй, мужик, ты откуда вообще взялся?

– Отец Феодосий! Стоян Никифорович! Родные! Как же я рад вас видеть! Амброзий я, Амброзий! Ну?

– Что, ну?

– Ты же сам меня убил, Стоян Никифорович! Не помнишь разве? Вон, посмотри, на затылке шрам. Ты оставил.

– Бредит. Точно бредит.

– Да за бродом, через Соснушку, в лесу, у объездной дороги. Помнишь, банду ты там с дружиной накрыл? Не знаю вот только, времени скок прошло. Разбойник я, Амброзий! Только тогда с волосами и бородой был.

– Разбойник? Амброзий?

– Точно, Стоян, мы тогда Катю и нашли.

– Если я тебя убил, что ты здесь делаешь? Ты вроде в аду должен быть в таком случае.

– А я и был! Вот только что там и был. А теперь, раз, и здесь.

– В аду, говоришь, был…

– Вот те на! Это она его, стало быть, вытащила!

– Опять разбойника? Там что, людей приличных нет что ли?

– В аду-то? Может и нет.

Воевода рывком поставил разбойника на ноги.

– Хм, смотри, черти что придумали. Умно.

Все стали рассматривать чудную рубаху и дивиться, какие в аду хитрости есть. Стоян вынул меч.

– А если я тебя снова убью, ты обратно отправишься?

– Что? Зачем? Не надо! Не убивай! – разбойник бухнулся на колени, – Я не вернусь туда. Только не туда! Отец Феодосий, дай крест, целовать буду, клясться буду. Любую работу готов делать, хоть дерьмо лопатой выкидывать! Да хоть руками!

– Стоян, погодь, – отец Феодосий придержал тысячника.

– Падла эта, сколько людям зла сделал и жить-поживать теперь будет? Раз убил, убью и второй. Вот же гад везучий, дважды убивать приходится.

– Раз она его спасла, значит, верила, что исправится, что человеком станет. Второй шанс ведь не каждому даётся.

Стоян схватил разбойника за грудки:

– Да ты хоть знаешь, какой человек тебя спас?! Да ты даже подошву её сапожек лизать недостоин! Гнида!

– Да хоть вша! А только я теперь человеком стану.

Стоян посмотрел Амброзию в глаза. Поднял на ноги, развязал рукава.

– Дайте ему нормальную одежду кто-нибудь. А эту дрянь сожгите. Снимай давай, здесь стесняться некого.

– Я отвернусь, – и Милана демонстративно отвернулась.

– О, да, и на меня можете внимания не обращать. – махнула рукой Путаница.

Амброзий вытаращив глаза упал на пятую точку:

– А-а-а-а, демон! Демон! Демон!

– Не ори. Знаем, что демон, зачем же так орать.

– А я точно не в аду?

– Точно. Она хороший демон. Сегодня, во всяком случае.

– Это как так?!

– Эх, Амброзий, столько интересного пропустил в аду этом.

Посмеявшись над пугливым Амброзием и переодев, дружинники начали расспрашивать про ад.

– Да как-как, худо там. Мучают каждый день. Лучше бы били.

– Чем же лучше?