Ведьма правящей семьи

– Всю ночь провела в библиотеке, пытаясь найти выход. Решить проблему, которую ты создала нам всем. Очень бы хотела узнать, по глупости это было сделано, по наивности или из упрямства. Но какая теперь разница? Я ничего не нашла. Как и утверждают юристы правящей семьи, эта ситуация подпадает под Особое соглашение между гемозависимыми и ведьмами. Ничем не смогу тебе помочь. Никто не сможет. В личной беседе с Шастоданом я попыталась как-то сгладить, но тут и он практически бессилен.

– Что теперь со мной будет? – мой голос дрожит, а сердце бьется быстро-быстро.

– Только Кэрридану это решать. И судя по тому, что он уже некоторое время не появляется дома, он весь в раздумьях.

Прозвучало чуть насмешливо, но не в моем положении лезть в бутылку.

– Мне очень нужен ваш совет. Очень! – практически взмолилась.

И неожиданно для самой себя вспомнила гемозависимую, советов которой поначалу не нужно было просить. Пока я не испортила все своим упертым характером…

– Не знаю, что сказать. И надо ли? Арш Паравали и это могут истолковать как вмешательство.

– Я никому не скажу! – уверила Аугусту горячо.

– А иногда следовало бы кое-что рассказывать… – проговорила она задумчиво. – Если уже ничего нельзя поправить…

– Меня казнят? – голос сел и не желал слушаться.

– Если наследник решит, что твоя вина достаточно велика. Поэтому если хочешь совета… Я бы на твоем месте приложила все усилия, чтобы убедить мужа, что это было не злонамеренно. Только его мнение имеет сейчас значение. Уверенно ври, сдай кого-нибудь, предай собственные принципы, дай то, что заинтересует его в твоем существовании. Пусть и вдали от него. Если, конечно, хочешь жить на его условиях…

– Я давно живу на его условиях, – прошептала глухо.

– Удачи, Дэвина. Если у тебя не получится, ведьмы проводят в другой мир. Я обещаю. И до встречи в следующей жизни.

Аугуста откинулась на спинку высокого стула и прикрыла глаза. Вот и все. Разговор окончен. И моя глупая короткая жизнь, вероятно, тоже.

Кэрридан арш Параваль

Как же больно… До сих пор не могу поверить… Даже сквозь пелену алкогольного дурмана и завесу дыма от курящейся в пепельнице вербены. Не первый день прячусь от мира в этом номере, но легче не становится. Как и думал, Дэвина погубила нас обоих. Вот только и в страшном сне не мог представить, что отважится на измену. Физическую, супружескую. И с кем? С этим сопротивленцем во втором поколении. И зачем простил ее тогда? Надо было прекратить все это сразу же – сейчас не было бы так безумно больно. Три шлюшки у моих ног отчаянно извиваются, пытаясь привлечь внимание. Все гемозависимые. Никаких больше людей и тем более ведьм. Наглаживают бедра, силясь возбудить. Пустое, я не допущу их до себя – противно. Не хочу обманываться, Дэвину еще очень долго никто не сможет заменить. И пусть, вряд ли сам переживу ее. Скорее, она меня. Ненадолго. В голове снова всплыл вчерашний разговор с отцом. Он предложил казнить ее, как наложницу.

– И дело с концом. Аугусте дам очень хорошо за молчание. Питер, как и мы, заинтересован в твоем выгодном политическом браке. А больше, к счастью, никто не в курсе. Девчонка твоя как была источником проблем, так и осталась. Только теперь к измене семье еще и тебя лично предала. Неужели простишь? Примешь после другого мужика?

– Разумеется, нет, – ответил я тогда вяло.

Нужно было что-то сказать, а то отца вот-вот удар бы хватил. Он только узнал об Эмме и тут еще это. Потом пообещал подумать и уехал в отель. Прошли почти сутки, а я так и не решил, что делать. Скрыть, что женат, действительно наилучший выход из положения. Почему же так мерзко внутри при мысли об этом? Или хочу покоиться с ней рядом в случае гибели? Уйти в посмертье вместе с изменщицей? Смогу ли упокоиться с миром, если главная женщина моей жизни будет похоронена, как вещь, за пределами склепа? А жить дальше смогу, если велю казнить ее?

Горько и грустно. Очень хочется есть, но нет сил даже попросить принести. Выйти в город тоже не горю желанием. Да и не могу. Боюсь набедокурить, а за решетку сейчас никак нельзя. Отец тут же воспользуется этим, и я уже не смогу вмешаться. В мыслях снова Дэвина. Она и только она. Как я не почувствовал, что изменяет, ведь мы связаны зовом и кровью? Отец, впрочем, высказался об этом достаточно жестко.

– Зов, не зов. Кто его знает, как именно он проявляется? Правильно, никто. Это давно из области легенд, утверждать наверняка ничего нельзя. Но думаю, от тоски не умрешь. Утешишься с другими.