Ведьма правящей семьи

Усмехнулся жестко и зло. Не верю. Она не успела вернуть мое доверие после прошлого предательства и снова взялась за старое – сопротивленцы и ложь. Только теперь еще добавила к этому супружескую измену, хотя и утверждает, что ее не было. Не знаю, верю в это или нет. По мне и поцелуев на свиданиях достаточно. С другой стороны, казнить за поцелуй? Я ведь всегда знал, что она не без ума от меня. А еще что своенравна и непредсказуема. Может, просто отослать ее подальше? Как Эмму… Непрошеное сравнение в голову пришло само. Все равно погибнет. Без меня не протянет долго, как Эмма не протянула без защиты отца. И хоть сама виновата, и вина ее значительно тяжелее, чем участие Дэвины во всем этом… Но сердце все равно болит. Скорбит по одной и боится за другую.

Обманщица замолчала и отвела взгляд. Почему постоянно такое чувство, что она хочет что-то сказать и не договаривает. Не во всех грехах призналась? Боится, что если сознается в измене, убью на месте? Не убью, не смогу. Выть смогу, царапать землю когтями смогу, даже ударить, наверное, смогу. А убить сейчас – нет. Слабак. И прав отец, вертит Дэвина мной, как хочет.

– Еще хочешь что-то сказать? – спросил устало.

Сил выяснять отношения и продолжать выпытывать правду нет совсем.

– Да, – ответила, смутившись. – Это сложно, но хочу сказать. Хочу, чтобы знал. Я… Кажется, люблю тебя, Кэрридан арш Параваль.

Выпалила последние слова на одном дыхании, потом зажмурилась и закрыла лицо ладонями. Хотел расхохотаться в очередной раз, но почему-то не смог.

– И я прошу только об одном. Последнее желание. Потому что я говорю это, не для того, чтобы выпросить прощение. Знаю, бесполезно умолять.

Она замолчала, видимо, подбирая слова.

– Чего ты хочешь? – прошептал хрипло.

– Эту ночь, – вздернула лицо и посмотрела прямо в глаза. – Или утро, не важно. Перед казнью я хочу вспоминать твои прикосновения, поцелуи-укусы, алые отсветы глаз и то, как ты шепчешь мое имя. Тебе не нужно быть нежным или стараться не причинить мне боли. Это больше не имеет значения. А если хочешь, просто выпей досуха. В процессе или после. Умереть в твоих руках, а не от твоих рук – вот мое последнее желание.

Несколько мгновений обдумывал услышанное. Но не может она так врать – не тот характер. Тогда что?

– Дэвина, я слишком пьян.

Мой голос прозвучал излишне мягко, но игнорировать тепло, которое разлилось внутри бурным потоком после ее слов, было титанически сложно.

– Это неважно, – она встала с колен и перебралась на мои; обвила шею руками, уткнулась своим лбом в мой. – Мы можем просто посидеть или полежать, поговорить. Я расскажу все, обещаю. Даже то, что не собиралась. Теперь уж какая разница… А хочешь, пойдем в душ?

– Да, хочу, – прохрипел безвольно.

Пусть все катится к великому кровавому богу – она сказала, что любит меня! Что готова умереть подо мной! Не этого ли всегда хотел? Если это точка в наших отношениях и жизнях, то пусть она будет именно такой.

20

Кэрридан арш Параваль

Пальчики Дэвины проворно скользят по ткани рубашки, вытягивают ее из брюк. Чуть слышно ругаясь, она справляется с пуговицами в самом низу. Не могу не посмеиваться, глядя на это. Впрочем, когда Дэвина берется за брючный ремень, желание смеяться куда-то исчезает. Я действительно сильно пьян, но уже очень не рад этому.

– Пойдем в ванную, – ссаживаю ее с колен и встаю, пошатываясь.

Дэвина тут же подставляет руку и ведет, куда показываю. Откидывает портьеру на стене и открывает дверь. Входим в просторную комнату – здесь прохладно, светло и не пахнет вербеной. Дышу полной грудью, пытаясь прояснить голову. Выходит не очень, но становится легче. Коварная соблазнительница тем временем развязывает пояс платья и одним движением сбрасывает одежду на пол. На ней больше ничего, столбенею посреди ванной, будто никогда раньше не видел супругу голой. Она не обращает внимания на мою реакцию, идет в душевую кабину, включает и регулирует воду. Потом возвращается и стягивает с меня брюки и боксеры. С рубашкой успеваю справиться сам. Потом берет за руку и, преданно заглядывая в глаза, ведет в душ. Сажусь прямо на пол под прохладные струи. Благо размеры кабины позволяют даже лежать. Чуть прикрываю глаза, но все равно слежу за женой. Выбирает среди нескольких флаконов, льет ароматную тягучую жидкость на губку, потом присаживается рядом и начинает медленно скользить по моему телу, распределяя пену. Испытывающе заглядываю ей в лицо, пока моет шею и плечи, но упрямица отводит глаза. Говорить по-прежнему не хочу, и Дэвина молчит. Когда переходит к животу и бедрам, выясняется, что я уже не так уж и пьян. Моя скромница недоуменно посматривает на медленно наливающийся кровью член. Лицо у нее сейчас такое, что хочется оттрахать отчаянную немедленно. Не за этим ли сюда пришла? Недотрога, гордячка, скромница. В прошлом. Наслаждаюсь видом разливающегося по ее щекам румянца и оказываюсь абсолютно не готов к тому, что происходит дальше.