Ведьма с нашего района (СИ)

Три огромные комнаты старой планировки с поразительно высоким потолком. Лёльке здесь, наверное, понравится. Будет куда приглашать друзей и подружек. Анюта представила, как в той комнате, где она спала, видя странные сны, будет расстелен ковёр, а на нём дочка будет играть с ровесниками в куклы или в какие-то другие игры…

Заглянула в холодильник. Мама не поскупилась. Так. И что дальше?

- Я что… Должна стать колдуньей?

В воображении она тут же увидела себя сгорбленной старухой, которая ходит, ёжась, среди шарахающихся от неё людей. И вздрогнула, когда за спиной услышала странный звук. Словно кто-то хрипло и тихо мыкнул.

Обернувшись, замерла.

Кот прадеда сидел на пороге кухни и недовольно разглядывал её зелёными глазищами. Анюта торопливо повернулась к холодильнику.

- Ты, наверное, голоден? Есть хочешь?

Она налила коту сметаны в плоскую чашку, удобную для него, а рядом поставила тарелку с мелко порезанным мясом, ещё и извинившись:

- Прости, пожалуйста. Завтра принесу тебе кошачьего корма. А пока - вот…

Кот молча оглядел посуду, понюхал сметану и мясо, а потом подошёл к кухонному столу и по табурету прыгнул на него. Не успела Анюта рассердиться, как кот встал на задние лапы, а правой передней потянулся к висячему шкафу. После чего всё так же деловито спрыгнул на пол. Заинтригованная Анюта приблизилась к шкафу. “Прадед - колдун, может - и кот такой же?”

Если до сих пор она думала, за что ей такая роскошь, то следующие часы, а потом и дни убедили её, что она работает за эту квартиру так, как, наверное, работают только на каторге. Открыв дверцы висячего шкафа, Анюта увидела банки, склянки с сушёными травами, такие же травы горкой лежали вязаными пучками на второй полке.

Увиденное словно спустило что-то в ней. Или отперло.

Начался второй, двухнедельный этап обучения. На этот раз она всё видела и понимала. Но не могла остановиться. Будто действовала по пословице: глаза боятся - руки делают. Она перебрала вещи в этой квартире, выбрасывая старьё, одновременно отмывая все поверхности, которые только нашла. Иногда, приходя в себя, она угрюмо думала, что не просто отмывает и запоминает заново, где что лежит, а присваивает эту квартиру, чтобы в ней остался только один отпечаток - её собственный.

Без сил лёжа в постели, она устало думала: зачем всё это? Обязательно ли надо быть такому? А что дальше? Давать объявление в городских газетах: Анна такая-то, потомственная ведьма, снимает порчу, гадает на картах? Гадать-то она не умеет.

И, как в насмешку, после этих дум втёрся в её привычную уборку третий этап.

Анюта начала понимать, что делает. И её усадили за рукописные книги. Всё тот же ночной тёмный сгусток приходил по ночам в её сны и объявлял, что надо делать днём.

И она читала эти рукописи, в которых почерк, как и грамматика, менялся раз за разом. Она понимала - писали несколько человек. Одновременно искала предметы, которые упоминались в этих тетрадях, и пробовала делать то, во что недавно не верила. Она научилась трём карточным композициям - то есть раскладам древней колоды, чьи карты были настолько замасленными, что казались сделанными из тяжёлого пластика. Она научилась зажигать свечи и видеть в их пламени странные вещи. Научилась варить зелья - пока те, что нужны только ей. Но однажды пришла мама, и Анюта предложила ей чай из трав, который заварила за полтора часа до её прихода, зная, что она придёт.

Уже вечером мама позвонила из дома и вполголоса сказала:

- Спасибо тебе большое, доченька… - И расплакалась.

- На здоровье, - пробормотала она.

Трав оказалось маловато, хотя к чему они именно сейчас - Анюта не понимала. Но через неделю после чтения рукописей она встала ранним утром, надела за спину рюкзак, погладила на прощанье кота и уехала в дальний лес, о котором узнала из последней книги. Сначала, войдя в него, она, исконная горожанка, опасливо оглядывалась по сторонам. Потом выходить не хотела: мало того что увлеклась сбором трав, так ещё и в чащу манило странное желание - найти то место, которое видела во сне. То, где над её головой сказали: “Да будет она!”

Вернулась вымотанная, уставшая до степени: “Сейчас бы свалиться и спать!” Но майские травы требовали обработки, иначе вся поездка выйдет впустую. И она, выпив бодрящего чаю, куда щедро сыпанула сухого молотого имбиря, засела в проходной комнате и начала перебирать притащенное…

Наконец она выучила наизусть всё, что нашла в квартире. Научилась всему, что прочитала в рукописях. Кот, которого, судя опять же по последней тетради, звали Барсей, привык к ней и начал относиться, как к “своей”. Не больше и не меньше. Она оставляла для него открытой форточку на кухне, так что с его приходом-уходом проблем не было.

Всё чаще начинала задаваться вопросом, что дальше…