Ведьма Севера

Ночь искрила снегом и яркими созвездиями, что редкими самоцветами украшали небосвод. Большая часть замка уже благополучно смотрела сны, только со стороны главной башни слышалась приглушенная музыка и порой доносился нетрезвый смех. Там же и светилась причудливая иллюминация магфонарями создавая праздничную подсветку Я лишь на миг позволила себе полюбоваться этой красотой, вдохнула холод и направилась к северным воротам, стараясь держаться в тени. Впрочем, это было несложно, с этой стороны «Корона Севера» была погружена в темноту.

Минуя один из внутренних дворов замка, зацепилась глазами за слегка припорошенную снегом статую Белой Моры, что была установлена на невесть как затесавшемся здесь кусочке леса. Старые туи и дикий северный виноград, что обвивает лозами деревья — сама суть местной флоры, приютившая в своих лохматых лапах изящное произведение искусства и символ ведов.

Богиня и покровительница ведьм не требовала и даже не любила, чтобы ей строили храмы и святилища. Мора — дитя природы, а ведьмы — дочери божественной девы-луны — ставили её скульптуры в самых красивых уголках Севера. Этот сквер тоже был похож на маленькую частичку зеленого покрова Шалиона, что внезапно представал среди рукотворных стен замка, словно напоминая его обитателям о том, что есть и другой прекрасный мир, помимо этой серости.

Я остановилась, повинуясь порыву. Сделала несколько шагов к статуе и замерла глядя на удивительно искусно выполненное изображение обнаженной девушки, что раскинула руки, словно пытаясь обнять этот маленький кусочек природы среди камня. Оберегая, храня. Лицо богини было безмятежно, а глаза казалось, следили за мною, притом неважно, где я стояла — ощущение не пропадало.

Возле ног девы находилась жертвенная чаша. Белой Море приносили зерна и цветы, иногда дорогие сердцу вещи, прося о поддержке.

Я торопливо вытянула из мочек ушей серьги, которые просто забыла снять после бала — привычки носить украшения давно уже не было и эта роскошь. так как не приносила каких-либо негативных ощущений, просто позабылась мною. Положила их в чашу и прошептала.

— Прости, что предлагаю тебе столь мало значимую для меня вещь. Мне дорог, пожалуй, только мой саиф, но мне он пока очень нужен, уж не взыщи. А серьги красивые, они сияют, как твои соседки звезды. Может и тебе приглянутся. — Я посмотрела в глаза статуе и произнесла искренне, — Мне бы очень не помешала твоя помощь, божественная, если сочтешь достойной…

Приложив руки к сердцу поклонилась и продолжила свой путь. Но пройдя пару шагов обернулась и тут же чуть не вскрикнула от удивления — чаша опустела.

Меня услышали.

Я улыбнулась, и смело обратилась к своей силе, плетя слово. Отвести глаза стражникам не так-то просто — на воротах непременно будет маг — поэтому решила, что будет достаточно внушить дежурным, что я обычный посыльный, которого отправили с ночным поручением. Это гораздо проще, чем менять личину или совсем стать невидимкой для окружающих. Наверное, тира Валенсия или моя мать такой трюк могли проделать легко, как впрочем, и сама Агния, что обожала исчезать из замка по ночам. Вот и добегалась.

Все получилось на редкость легко. Поток силы омывал меня изнутри настолько естественно, словно я всю жизнь тренировала такое умение. Даже мой Огонь не был столь послушен. Ощущение оказалось неожиданно приятным, словно домой вернулась после долгой дороги, когда опускаешь усталое тело в мягкое кресло, зная, что тут ты в тепле и безопасности.

Ворота проскочила лишь перекинувшись парой фраз с охраной и не вызвав подозрений поспешила вниз по дороге. Звук обвала заставил прибавить хода.

— Селения, поторопись, дело плохо! — Арли кружила где-то в вышине, продолжая наблюдать и вести меня к нужному месту.

Я почти опоздала…

Молонскую волшбу почувствовала уже на подходе. Эту мерзость ни с чем не спутать. Вам когда-нибудь приходилось случайно или по необходимости прикасаться к чему-то разлагающемуся? Нет, не запах, а именно ощущения соприкосновения с чем-то склизким, отталкивающим и уже чужеродным этого миру.

По крайней мере, именно так я всегда воспринимала эманации темной магии.

Когда увидела корчившегося на снегу Карсиана и лучащегося самодовольством Равиля, во мне словно что-то перемкнула. Дальше я действовала, словно не сама, хотя и полностью осознавала каждое движение и заклинание. Мною двигало лишь желание спасти Карса и восстановить справедливость. Пусть и с запозданием.

Я не испытывала жалости убивая, но и радости в душе от свершившегося не было.

Только чувство правильности происходящего, не более.

Понимание, что теперь дозорный точно догадается, кто я такая, пришло мгновенно, как только он сумел подняться. В его глазах я уже прочла ответ.

Секунда возникшей в душе паники, которая вылилась в двусмысленно прозвучавшие слова и злость моего гордого стража, вперемешку с обидой, подстегнули меня к последующим действиям.

Я его отпустила.