Ведьма в маске 2 (СИ)

-Вы, господин Инквизитор, еще и некромант. Неужели вы не можете как-то проверить нерушимость моего обещания. Я готов принести любую клятву. Выпустите девушек. Я клянусь, что вы получите свою ведьму!

Инквизитор вперился в Сьяна немигающим взглядом изумрудных глаз.

-Хорошо, пусть будет по-твоему.

Он растворился в некроманском вихре. Сьян остался один на один с голодным, сверлящим его серыми глазами псом. Солнце медленно скатывалось к верхушкам деревьев, становясь пронзительно красным. Сияне вдруг очень захотелось увидеть Мирвана. Последний раз. «Я люблю тебя, Мирван. Всегда любила». Решетка вздрогнула и растворилась. Измученные, испуганные пленницы торопливо вылезали наверх. Пес ощерился и зарычал. Девушки завизжали, точно котята, щурясь от дневного света, они бросились в рассыпную, кто вниз к реке и бегом вдоль берега, кто-то карабкался по крутому склону, не веря свободе и боясь быть пойманными в любой момент.

-Я выполнил твое условие, Сьян.

-А я выполню ваше, не сомневайтесь.

-Готов?

-Абсолютно.

Сьян закрыл глаза. Его магический панцирь превратился в зеркало, готовый отражать и поглощать каждый жест противника.

-Боишься посмотреть своей смерти в глаза, щенок?

-Не хочу любоваться вашим трупом, Инквизитор. Слышал, трупы некромантов подвержены стремительному гниению.

Их шпаги звякнули, столкнувшись….Шаг, выпад, укол, разворот! Тело отражало противника, двигаясь, как заведенная игрушка, не чувствуя усталости. Сьян боялся лишь одного, что не выдержит и откроет глаза, а этого не в коем случае нельзя было делать. Проекция работала, если он смотрел внутрь, когда перед его внутренним взором открывались черно -белые тени внешней реальности. Инквизитор, неровное чернильное пятно, был самым крупным объектом, панцирь впитывал его движения, предугадывал, и шпаги , как обезумевшие осы, стремились ужалить, укусить, пустить кровь. Разум Сьяна превратился в черное полотно, на котором не отражалось ни единой мысли, только движение, бесконечное, неосознаваемое движение, танец на перекрестке граней. И ритм, который задавал противник, казался самой сладкой музыкой.

-Ого, ты меня удивляешь, мальчишка! Что ж, давай поиграем! Так даже интересней! Я не прочь поразмяться на закате! Слепой дуэлянт умеет фехтовать! Кто бы мог подумать!

Гончая нетерпеливо залаяла. Ее лай, как отдаленный гул, совсем не испугал Сьяна. Напротив. Все его тело задрожало от восторга, от ощущения собственной мощи, от удивления, которое прозвучало в словах Инквизитора.

-Но Бобик, кажется, просит кушать. Поэтому ускоримся.

Боль пронзила правое плечо. Черно- белая картинка моргнула и начала растекаться. Усталость навалилась резко. Сьян охнул и упал. Глаза открылись. Он увидел под ногами смятую траву.

-Вставай, умирать еще рано! У меня есть пара минут поиграть с тобой, господин адвокат!

В голосе Инквизитора снова проскользнула нотка презрения. Сьян поднялся, выпрямился. Солнце успело зайти, но красные отсветы еще горели над лесом. Пузатая туча медленно проглатывала небо. На берегу разливалась сонная преддождевая тишина. Сияна подумала, что мир прекрасен, но в этом мире ей места нет. Неловко подняв шпагу раненной рукой, Сьян сделал шаг к насмешливо улыбающемуся некроманту. Тот легко отразил удар и достал на этот раз левое бедро Сьяна. Сияна почувствовала, как распадается ее панцирь. Еще чуть-чуть и морок спадет. Значит, она должна успеть быть убитой раньше.

Глава 11 - Братья

Каждый раз, когда солнце клонилось к закату, внутри него просыпалась Тьма. Нет, она никогда не покидала его, но днем Тьма дремала, лишь изредка вздрагивала, переворачиваясь сбоку на бок. И каждое ее движение жгло внутренности, как раскаленное железо. Но вечером Тьма просыпалась, сладко потягивалась, вылезала из мрака холодной пещеры, расправляла крылья. И боль становилась невыносимой. Боль выворачивала суставы, слепила глаза. Тьма скалила ядовитые клыки в улыбке:

-Здравствуй, мой пушистый зверек! Готов ли ты сегодня стать моим? Готов ли отдаться мне? Стать моими руками, моими глазами, моим телом? Зачем ты сопротивляешься? Прими меня, и боль уйдет.

Но Мирван не хотел отпускать боль. Боль делала его живым. Боль делала его частью чего-то большого, могущественного, неуловимого, но в тоже время всепроникающего и бесконечного. Такого же древнего, как сам Хаос.

А еще боль напоминала ему о его ведьме. Боль возбуждала. Боль доводила его до безумия. Боль пульсировала сильнее. Его член твердел, лишь только он вспоминал ее запах, ее стоны, ее длинные волосы, нежную кожу.