Ведьма. Жестокая Императрица

— Я чувствую себя достаточно хорошо для такого дела, — упрямо отрезала она. — Во всяком случае, если я буду сидеть дома и ждать у моря погоды, лучше мне не станет.

Хотя мы честно пытались, нам не удалось разубедить ее. В конце концов, мы двинулись вверх по реке. Тонкая морщинистая и теплая рука Мамы Лю лежала у меня на плече.

Догадаться, почему дворец-клетка получил такое название, было нетрудно. Там повсюду были птичьи клетки. Тысячи клеток. В буквальном смысле тысячи. Одни были подвешены к веткам деревьев в саду или к высоким серебристым шестам, словно уличные фонари. Другие высились на мраморных пьедесталах или низких ступенях. Самые маленькие из них были настолько крохотными, что я могла сжать их в ладони. Самые большие были размером с целый павильон. Некоторые были сделаны из серебряной или золотой проволоки, другие — из побегов бамбука, покрытых светлым или темным лаком. И в каждой клетке на насестах сидели птички, вяло выводя трели.

Небольшая их часть были редкими птахами с роскошным цветным оперением. Остальные же выглядели совершенно обычно, такие птицы вполне могли жить в долине реки, но там их не было.

— Так вот куда они все девались, — прошептала я. — Помните, мы еще удивлялись, что в Иворс-чье совсем нет птиц.

Ирма кивнула.

— Странное местечко, — добавила она.

Дворцовый сад был огромен и ошеломляюще красив. Цветущие абрикосовые деревья изящно склонялись над прозрачными змеящимися ручейками. Среди камней, словно разложенных рукой умелого ландшафтного дизайнера, возвышались величественные кипарисы. Тысячи радующих глаз цветов и кустарников наполняли воздух благоуханием и яркими цветами и привлекали пестрокрылых бабочек.

Вокруг сада не было ни стен, ни стражи. Жестокой императрице это было не нужно. Ее слуги были повсюду и обладали таким тонким чутьем, что могли дать сто очков вперед любому охраннику-человеку.

Мы увидели юношу, склонившегося перед кустом шиповника и осторожно удалявшего все цветы, у которых появились хоть малейшие признаки увядания, все веточки, которые хоть на миллиметр выбивались из заданной формы. «Чик-чик, чик-чик», — щелкали его аккуратные ножницы. Руки юноши были исчерчены царапинами от острых шипов, будто на него напал разъяренный кот.

— Простите, — вымолвила я.

Он поднял удивленный взгляд. А потом снова торопливо вернулся к своему занятию.

— Я должен работать, — сказал он. — На разговоры нет времени.

— Но если бы вы могли только сказать мне…

— Нет времени, — повторил он, подрезая ветки. Мама Лю слегка наклонила голову.

— Юный Хан, это ты?

Юноша на пару секунд прекратил щелкать ножницами.

— Да, Мама Лю, — неохотно ответил он.

— Что ты тут делаешь? Уродуешь руки, возясь в саду, когда должен сидеть с кистью и красками? — Мама Лю стояла, уперев кулаки в бока, и больше всего напоминала заботливую мать, журившую любимое чадо. — Он ведь рисует такие чудесные картины, — сказала она нам. — Закаты и вишневые ветви, сосны на склонах гор… Прекрасно!

— Я выполняю поручение императрицы, — жестко заявил Хан и снова набросился на шиповник. — Идите домой, Мама Лю.

— А я и пойду, — сказала старушка, — вот только сначала доведу до конца то, ради чего пришла.

Юноша метнул в нее полный страха взгляд.

— Прошу вас, Мама Лю… просто ступайте домой. Старушка вздохнула.

— Скажи хотя бы, где мне найти мою внучку.

— В персиковой роще, — ответил он. — Южнее Заснеженного моста.

Мы оставили его продолжать подрезку и направились в южную часть сада. Воздух был наполнен свистом, пощелкиванием и трелями заключенных в клетки птиц. Обычно считается, что пение птиц поднимает настроение, но здесь все было по-другому.

Немного дальше по тропе нам попался мальчик с полной корзиной зерна, кормивший одну из птиц. Он приманивал ее, подражая птичьему чириканью, и стучал ногтем по прутьям клетки, однако ласточка не проявляла к зернам никакого интереса.

— А ну, ешь, — нахмурил брови мальчик. — Ешь давай, а то заболеешь.

Ласточка выглядела так, будто она уже больна. Крылья сложены, головка склонена, птичка сидела не двигаясь.

— Она не любит семена, — мягко объяснила мальчику Вилл. — Ласточки предпочитают мошек, червячков и все в этом роде.

При виде нас мальчик от изумления разинул рот, он быстро огляделся по сторонам.

— Я знаю, — сказал он. — Но это запрещено. Есть слуг Ее Величества плохо. — Он громче застучал по прутьям клетки и сказал: — Злая птица.

Злая, злая птица. — Но мне показалось, что на самом деле он очень любит эту «злую» птицу.

— Зачем тут все эти клетки? — спросила Ирма. — Не понимаю, к чему кому-то держать так много птиц. Неужели не надоедает слушать этот гвалт?

— Я вам скажу. — Мальчик перестал стучать по прутьям и теперь пытался привлечь внимание ласточки семечком подсолнуха. — Птицы должны быть заперты, иначе они убьют и съедят маленьких слуг императрицы.

Он имел в виду насекомых. Только тут я сообразила, что в клетках содержались лишь те птицы, которые питаются насекомыми.

— Если вы будете кормить их одними зернами, они будут голодать и могут умереть, — сказала Вилл. — Ты об этом знаешь?

Лицо мальчика вытянулось и сделалось несчастным.