Ведьмачье слово

— И все же, — продолжал настаивать Ламберт. — Не может быть, чтобы вы, умудренный годами и опытный техник, не заметили ничего странного. На любом заводе всегда водится что-нибудь странное. Иначе — что там делать технику? В бумажках рыться?

— Рыться в бумажках иной раз очень даже полезно, — проворчал дед. — Странное им подавай, ишь! А заплатите, если скажу?

Это «А заплатите?» старик произнес совершенно другим тоном, отчего сразу стало ясно: он действительно что-то знает или подозревает.

— Отчего бы и не заплатить? — приветливо улыбнулся Ламберт. — Сколько?

— Тыщу! — храбро зарядил дед. — Но только за осмотр!

— Да легко! — Ламберт всплеснул руками, и у него в пальцах вдруг словно бы из ниоткуда, как карты у шулера с Бессарабки, материализовались две пятисотенные банкноты. — Но извольте расписочку!

— Расписочку? — забеспокоился дед. — Какую такую расписочку? Зачем?

— Как это зачем? — Ламберт совершенно натурально удивился. — Мы ж не сами по себе, мы по найму. Предъявим работодателю, пусть возмещает!

— А! — Дед даже обрадовался. — Стало быть, с комбинатских потом слупите? Валяйте, лупите, я не против!

Он с видимой охотой вынул откуда-то допотопные перо и чернильницу, взял лист бумаги из тощенькой стопки (при этом едва не обрушив книжный небоскреб, не очень твердо возвышавшийся над столешницей), сдул с листа пыль и начал сочинять сообразный моменту документ:

«Расписка.

Я, техник Корней Пакула, получил от ведьмака…»

— Как ваше имя, любезнейший? Как-как? Ламберт? Ага, получил от ведьмака Ламберта одну тысячу гривен ноль-ноль копеек в уплату за профессиональные консультации по вопросу комбинатского оборудования. Дата, подпись.

«Профессиональные консультации!» — восхитился Геральт и покачал головой, но снова ничего не сказал.

Тем временем произошел обмен — расписка на деньги.

Незамедлительно убрав банкноты куда-то под балахон, пожилой техник обратился к молодому:

— Валька! Отведи ведьмаков, да покажи им все!

— Хорошо, учитель, — покорно отозвался молодой.

— Покажешь — и сразу назад!

— Хорошо, учитель!

— Да побыстрее давай, мне, что ли, на верхотуру лазить? Я пока в буфет, а как вернусь — чтоб на месте уже был!

— Хорошо, учитель!

Ответы молодого техника разнообразием не блистали.

Он был на голову ниже любого из ведьмаков, узок в плечах; носил мешковатую робу с эмблемой комбината на рукаве и засаленный картуз, давно уже заслуживающий упокоения на ближайшей помойке. Зато обувь у юнца была отличная: кожаные туфли полуспортивного образца, да не клееные, а шитые. Только очень уж маленького размера…

— Тебя, стало быть, Валентином зовут? — спросил Ламберт, когда вся троица вышла из здания. Техник шагал чуть впереди, ведьмаки — за ним.

— Угу, — отозвался техник. Геральту показалось — угрюмо.

— И давно ты тут? У Корнея на обучении?

— На обучении… — буркнул Валентин с нескрываемым сарказмом. — Говорите уж прямо — в услужении…

— Так я и думал, — удовлетворенно хмыкнул Ламберт. — Именно поэтому ты притворяешься мальчиком?

Техник запнулся, но секунду спустя снова зашагал, только голову в плечи втянул.

— Как вы узнали? — спросил, а точнее, спросила девочка.

— По запаху, — признался Ламберт. — Нет-нет, не подумай ничего плохого: никто не говорит, что ты грязнуля.

«Хотя картуз могла бы и почище найти…» — подумал Геральт.

— Просто у ведьмаков очень развито обоняние, — продолжал объяснения Ламберт. — Мужчины и женщины пахнут совершенно по-разному, и для нас не составляет труда определить — кто перед нами.

Некоторое время Валентина молчала, потом, все так же не оборачиваясь, зло обронила сквозь зубы:

— А что прикажете делать? Мама давно умерла. А этот старый кобель-самокат ни одной юбки не пропускает, сколько его знаю. Да и без него на комбинате уродов хватает. Лучше так… хоть не пристает никто.

— Кроме мамы у тебя кто-нибудь был?

— Нет.

— И давно ты… без мамы?

— Лет… шесть.

— Н-да…

Ламберт вопросительно взглянул на Геральта. Тот пожал плечами. Поступай, мол, как считаешь нужным… Девчушке и впрямь не позавидуешь.

— Прости, что спрашиваю… Но… Ты понимаешь, что сейчас с тобой происходит?

Девочка остановилась и обернулась; поневоле встали и ведьмаки.

— А что со мной происходит? — спросила она напряженно.

— Ну-у-у… — протянул Ламберт, неожиданно смутившись. — Как бы тебе сказать…

— Вы о месячных, что ли? — осенило Валентину. — Тю… Ну, даете! За мокрощелку меня приняли, да?

— А сколько тебе лет? — виновато поинтересовался Ламберт.

— Шестнадцать. Почти. Так что с половым воспитанием вы малость запоздали. Я уже и залететь несколько раз успела.

— О как… — Ламберт сконфуженно поскреб указательным пальцем кончик носа.

— Золотая молодежь, — проворчал Геральт. — Привыкай…

Это были первые его слова за последние полчаса.

— Ладно, извини, — вздохнул Ламберт. — Я с самыми чистыми намерениями.

— Извиняю, — усмехнулась девушка. — Сама виновата, ношу это балахонище… Но так и правда спокойнее. А кому надо — тот про меня и так все знает.