Ведьмачьи легенды

Ведьмак подождал в коридоре, чтобы не привлекать лишнего внимания. Предпочёл бы, конечно, в каюте, но дверь была заперта.

— О, мислдарь Стефан!..

— Разрешите?

— Да-да, прошу. Там не прибрано... — Это касалось разбросанных по столу бумаг с пометками да всё той же книги. В прошлый раз Мойрус её сразу захлопнул, но теперь первым делом стал собирать бумаги.

— Далеко продвинулись? — спросил ведьмак. — Язык-то там какой, кстати?

Юноша покраснел и замер с листами в руках.

— Вы же не думали, что капитан станет держать это от меня в тайне?

 — Мне велено было никому... Хотя вы, конечно, правы.

— Так что насчёт языка?

Мойрус поправил выбившиеся пряди, присел у стола.

— В общем, сложно сказать. Похоже на Старшую речь, но  с вкраплениями из других древних языков, преимущественно южных и островных.

— Покажите мне фрагмент, где идёт речь об этом летающем чудовище.

Паренёк заморгал.

— Простите, я, кажется, до него ещё не добрался. Капитан указал мне на два отрывка, которые его интересуют а первую очередь. Над одним я трудился ещё в Оксенфурте, он привозил туда копию, всего страницу. Там описан некий ритуал, в сути я до конца не разобрался, но капитан, похоже, знает, о чём речь.

— А сейчас?..

— Тут ещё сложней. Много омонимов, амфиболия на каждом шагу... да ещё ведь ни одного буквального толкования, метафора на метафоре... — Похоже, взгляд ведьмаки, в отличие от рукописи, был достаточно красноречив и недвусмыслен. Мойрус закашлялся: — Э-э-э... ну, знаете, как на Скеллиге, с этими их кеннингами да хейти...

— Можно взглянуть?

Мойрус пожал плечами и протянул ему листы:

— Да, в общем, почему бы и нет? Только вряд ли вы там... это сырое ещё, знаете... В основном-то перевод готов, но нужна доработка. Ещё пару дней хотя бы, а потом свести воедино...

Насчёт «сырого» он сильно преувеличил. Листы были испещрены буквами, стрелками, прямоугольниками, отдельными словами языках на трёх-четырёх. Собственно, на все листы была только пара связных фраз: «изнанка памяти, чернее, чем нутро, изменчивей, чем ртуть...» и «насытить ненасытного».

 — Это точно не поэма какая-нибудь?

— Конечно, поэма! Все сакральные тексты в ту эпоху писали в виде поэм!..

Стефан покивал и, пристроившись на узком сундуке возле столика, взял в руки книгу. Пахло от неё отнюдь не водорослями и не плесенью — книга источала сухой, пряный аромат. На обложке из чешуйчатой кожи было тиснение в виде раскинувшего щупальца кракена. Плотные листы обтрепались по краям, но чернила не выцвели, буквы не стёрлись. Ведьмак перевернул несколько страниц: везде одна и та же дичайшая смесь из трёх диалектов Старшей речи и других, ему не известных языков.

Но некоторые заголовки он смог расшифровать - и они ему не понравились. Другого, впрочем, он и не ждал.

— Как там с припасами, Мойрус?

— Ну... я потихоньку экономлю и откладываю. А еще присмотрел в трюме мешок с порчеными сухарями, их отложили до худших времён. Может, и не хватятся. Завтра-послезавтра попытаюсь перетащить.

— Куда перетащить?

— Да сюда, конечно! — Он распахнул дверцы одного из шкафчиков и кивнул на содержимое: — Вон, видите мешочек с черепом и костями, с надписью «Яд»? В нём не много сушёного мяса.

— Крысы не доберутся? Они-то читать не умеют.

— Знаете, тут всё сделано на совесть, даже диву даюсь. Дверцы плотно пригнаны, засовы надёжные...

— Ну и славно. А теперь слушай меня очень внимательно. Скоро мы прибудем на остров. Делай что хочешь, но напросись в шлюпку. И останься потом на берегу, ее сторожить. Мы с твоим братом придём, как только сможем.

— Но припасы-то я захватить не смогу. И компас...

Стефан усмехнулся в усы:

 — И не нужно. Потом наведаемся на «Брендана». Либо уговорим оставшихся отплыть, либо... сами дальше поплывём. На шлюпке, конечно, — добавил он, — а то ты уж, судя по выражению лица, решил невесть что.

— Да я... — покраснел Мойрус. — Мне... мне просто страшно, милсдарь Стефан.

Ведьмак захлопнул книгу и поднялся:

— Это правильно. Не боятся только дураки и безумцы, мальчик.

Мойрус покраснел пуще прежнего.

— Остальные, — сказал Стефан, — делятся на три категории. На тех, кто сумел обуздать свой страх, на покойников и на подлецов.

14

Он лёг спать на палубе — матросы должны были привыкнуть к нему. Если тебя считают своим — перестают обращать внимание, тогда, куда бы ни пошёл, будешь для большинства всё равно что невидимкой.

Ведьмак устроился там же, где и в прошлый раз, рядом с другими, но всё-таки чуть в стороне: навязываться не следовало.

Заснул почти сразу. Проснулся, наверное, часа через полтора: почувствовал на себе пристальный взгляд. Как будто во сне, перевернулся на другой бок. У планширя стояла невысокая фигурка, наблюдала, сложив руки на груди.

Ведьмак мягко поднялся и подошёл. Остальные спали, только у штурвала прохаживался помощник Родриго Двухголосого да в вороньем гнезде мурлыкал песенку марсовый. Ну и твари во тьме, конечно, — кто вздыхал, кто хихикал тоненьким голоском. Монашёнок в порожней бочке бормотал на странных языках.

— Ты где пропадал?

 Лука пожал плечами: