Ведьмак из Салема (СИ)

Седовласый ирландец несколько секунд лежал, дрожа и с колотящимся сердцем. Чёрное бессознательное состояние проникло в его мысли и угрожало настигнуть его, а в левой ноге пробудилась пульсирующая, нарастающая боль. Наконец он встал на локти и колени, отполз от воды и снова рухнул. Его дыхание было хриплым и прерывистым, когда он перевернулся на спину и снова посмотрел на озеро.

Луна все еще озаряла Лох-Шин бледным жутким светом. Его поверхность снова успокоилась, только кое-где все еще плавали осколки дерева или части их оборудования, и точно в середине, где это существо появилось, большие мерцающие пузырьки воздуха поднимались на поверхность через равные промежутки времени и лопались.

О’Баньон приподнялся, рывком вытер лицо и полностью встал через несколько секунд. Его глаза нетвердо скользили по озеру. Вода блестела маслянисто, и на мгновение ему показалось, что он увидел гигантскую темную фигуру прямо под ее поверхностью. Но это была всего лишь тень, вызванная игрой лунного света и облаков.

«Стив?» - позвал О’Баньон. Голос его дрожал, и вой ветра, казалось, отвечал ему презрительным смехом.

Но это был единственный ответ, который он получил. О’Баньон неуверенно огляделся. Все в нем кричало, чтобы он просто ехал и бежал так быстро, как только мог; подальше от этого ужасного места. Но Стив Крэнтон был не только его сотрудником, но и другом. Он не мог просто подвести его.

Дрожа в коленях, О’Баньон пошел назад тем же путем, которым только что протащился по набережной, остановился в нескольких дюймах от воды и руками образовал воронку перед своим ртом. «Стив!» - крикнул он. “Ответьте, пожалуйста! Где ты?”

Но снова ему ответил только вой ветра. Дрожа, О’Баньон подошел ближе к озеру, пока его ноги не погрузились по щиколотку в мягкую прибрежную грязь, оглядывался с растущим отчаянием и снова и снова звал Крэнтона.

Что-то коснулось его ноги. О’Баньон поморщился, поспешно отскочил на шаг и нервно улыбнулся. Это был просто ботинок, который забили волны и теперь раскачивает в грязи с берега.

Просто сапог …?

«Это сапог Крэнтона», - с ужасом осознал О’Баньон. Он смотрел на черный резиновый сапог десять или пятнадцать секунд широко раскрытыми от ужаса глазами, затем присел, наклонился вперед и потянулся к нему дрожащими пальцами.

Он сразу заметил, что что-то не так. Ботинок был слишком тяжелым, и из него сочилась темная кровь.

О’Баньон вскрикнул, когда понял, что ботинки Крэнтона не были пустыми …

Машина резко остановилась. Шок заставил меня грубо спуститься с импровизированной соломенной кровати и упасть на одного из матросов Баннермана, и следующие несколько секунд мы были полностью заняты распутыванием рук и ног. Только тогда мне удалось сесть и - все еще сонный и усталый - поморгать.

Солнце взошло, а это означало, что нам пришлось ехать всю ночь. Последнее, что я запомнил, - это сумерки, ее и холод, который сполз с моря на сушу, несмотря на наступивший сезон. Я, должно быть, проспал как минимум десять часов. Несмотря на это, я чувствовал себя разбитым и усталым, как будто я отдохнул всего несколько минут.

«Мы здесь», - мрачный голос проник в мой разум. Я смутился, посмотрел на Баннерманна, который с добродушной ухмылкой признал мой беспомощный взгляд, а затем посмотрел вперед. Наш кучер присел на узкий ящик, завернутый в полдюжины одеял, и смотрел на нас сверху вниз со смесью нетерпения и плохо подавляемой веселости. Что ж, наверное, мы действительно представляли собой нелепое зрелище, разорванное и разрушенное, как и все мы.

«Мы здесь», - снова сказал водитель. На этот раз он подчеркнул свои слова жестом вперед. Дорога расходилась на несколько ярдов перед нами. Слева он вёл обратно в бесплодный холмистый ландшафт, через который мы так долго проехали, справа он пологий, и далеко на востоке виднелась тонкая синяя линия.

«Вы должны идти отсюда пешком», - продолжил он. “Это недалеко. Шесть или семь миль. Если вы продержитесь, вы будете в Голдспи через три часа. - Он усмехнулся, обнажив ряд желтых зубов в пятнах. «Я бы хотел взять тебя на свою ферму, но дальше ты не уедешь».

Я хотел ответить, но Баннерманн не позволил мне сказать свое слово. Наверное, это было хорошо. Я все еще был слишком ошеломлен, чтобы иметь ясную мысль. Мне всегда было трудно рано вставать.

«В любом случае, спасибо, что зашли так далеко, мистер Малдон», - поспешно сказал он. «Мы пройдем последние несколько миль», - он достал бумажник, открыл его и собирался передать Малдону записку, но Малдон только покачал головой и продолжал жевать погасшую трубку. Вчера вечером, когда мы с ним встретились, он не загорелся, и я был почти уверен, что он не заразил его за все время.