Ведьмак из Салема (СИ)

Но Лисса, похоже, ничего этого не заметила. Она сидела неподвижно, парализованная, на табурете, без малейшего движения, не подергивая век, да, даже не дыша.

«Ты чувствуешь это?» - спросила Андара через некоторое время. «Вы чувствуете его близость? Он слышит наш зов? “

Лисса кивнула. Ее глаза мерцали, становились ясными на полсекунды, а затем сразу же снова расплывались. Холодный липкий пот выступил у нее на лбу.

«Я чувствую это», - прошептала она. «Он … услышал твой зов, Андара. И он … последует за ним. Она сглотнула. Голос ее дрогнул и внезапно стал похож на старую женщину. “Йог -”

«Не произноси это имя!» Андара в шоке подняла руку и коснулась руки девушки. Голоса, доносившиеся через закрытые ставни, становились громче, и внезапно тишину нарушил звук выстрела. Пронзительный крик ответил ему странным эхом.

«Не произноси это», - снова пробормотала Андара. «Смертным запрещено использовать его имя. Достаточно, если он знает, что мы ему позвоним “.

«Он знает», - с трудом ответила Лисса. «И он … сделает то, что … вы просите».

Андара больше не отвечала. Ее лицо снова застыло в маске неприкасаемости и возраста, а руки, лежавшие рядом друг с другом на столе, как будто они просто ждали, чтобы их сложили в молитве, больше, чем когда-либо, были похожи на руки мертвого человека. .

Только злая, злая улыбка светилась в ее глазах …

В каюте было темно и тесно, в воздухе плохо пахло; как пахнет в комнате без окон, которая слишком мала для двух человек и в которой больной пролежал почти пять недель. Крошечная закопченная керосиновая лампа покачивалась на проволоке под потолком, и Баннерманн, как бы он ни был заботлив, поставил на узкую стенную полку рядом с дверью небольшой глиняный кувшин с ароматными травами, который Бог знает, где он мог найти. . Но даже ему не удалось полностью избавиться от затхлого запаха, который витал в стенах. Как почти всегда, когда я приходил сюда, у меня было ощущение, что я больше не могу нормально дышать.

И, как всегда, когда я подумал об этом, я почти сразу почувствовал себя виноватым. Монтегю ничего не мог поделать из-за того, что он был болен. И он был очень добр ко мне, хотя я действительно этого не заслуживала.

Я тихонько подошел к узкой кровати, прикрученной к стене, наклонился над спящим и осмотрел его лицо. Он не изменился ни к лучшему, ни к худшему. Его щеки все еще были серыми и впалыми, а под большими лихорадочными глазами лежали глубокие черные круги. И он все еще очаровывал меня так же сильно, как и в первый раз, когда я его увидел.

Я хорошо помнил тот день, каждую минуту и ​​каждое слово, да, каждый взгляд, которым он одарил меня, когда мы впервые встретились, хотя прошло больше шести месяцев и столько всего произошло. Тогда я был другим, и я имею в виду именно то, что я говорю. Баннерманн и его моряки даже не узнали бы того человека, которым я был тогда, если бы он внезапно встал рядом со мной. Мне было двадцать четыре года, я был беден и любил приключения (что означало не что иное, как половину из восьми лет, которые я провел в тюрьмах Нью-Йорка), и зарабатывал себе на жизнь случайной работой. Любой, кто знает район гавани Нью-Йорка, знает, что это означает, а именно, что я иногда забирал кошелек и украшения у ничего не подозревающего незнакомца, который забредал сюда после наступления темноты. Не то чтобы мне это нравилось: я не преступник и ненавижу насилие. Но в больших городах на восточном побережье существует порочный круг, из которого невозможно выбраться. Мне было шестнадцать, когда я приехал в Нью-Йорк и не видел ни одного человека, кроме девяноста шести жителей Уолнат-Фоллс, города, в котором я родился и вырос. Тетя, с которой я росла (на самом деле это была не моя тетя, а просто добрая, великодушная женщина, которая заботилась обо мне после того, как мои родители бросили меня в младенчестве), умерла вместе со всем ее наследством, состоящим из семи человек. долларов, крохотный серебряный крестик на цепочке и билет в Нью-Йорк. В письме, которое она приложила к завещанию, она объяснила мне, что надеется, что я сделаю состояние в большом городе и стану порядочным человеком.

Добрая тетя Мод! Она могла быть самой красивой женщиной на свете, но она не понимала людей. Или, может быть, она просто не хотела верить, что мир был плохим.

Но это так, и мне потребовалось всего несколько дней, чтобы выяснить это. Семь долларов вскоре были израсходованы. Для такого деревенского парня, как я, в городе почти не было работы, и, в конце концов, у меня не было выбора, кроме как украсть и присоединиться к одной из молодежных банд, чьей территорией был портовый район города. Я спал на набережной, работал, когда что-то находил, и воровал, когда ничего не находил. Теперь, оглядываясь назад, для меня остается загадкой, как мне это удалось - но каким-то образом мне удавалось держаться подальше от всех действительно серьезных преступлений на протяжении восьми лет моей сомнительной карьеры; когда мои товарищи совершили крупный взлом или даже произошло убийство (что тоже произошло), меня там никогда не было.