Ведьменыш

Бабку разбудил звонок в дверь. Резкий и неприятный. Так обычно звонила невестка Зина. Она приходила к свекрови после загулов пьяная вдребадан.

Но Тамара Васильевна никогда ее не прогоняла. Наоборот, предлагала полежать, проспаться. Что без толку в таком виде по поселку куролесить?

– Можно войти, Тамара Васильевна? – спросила та, пошатываясь, едва дверь отворилась.

– Заходи, дочка. Что-то ты сегодня спозаранку нагрузилась?

– Да… Тяжелое у меня опять утро, – пожаловалась невестка, едва присев на диван. – Не ела с утра, в поликлинике была. Мочу сдавала. Там упала и колено вон разбила. Поскандалила потом с медсестрой, и меня оттуда выгнали, суки. В ментуру обещали сдать. А из чего все вышло-то? Вчера как начали со Славкой Наговским… Сегодня только к утру закончили. Ох, жжет все внутри, бормотуха проклятая! Водицы налей, а то не могу прямо! Все горит!

Зина не стала ждать, когда свекровь спасет ее от жажды, сама поплелась на кухню, налила стакан и, стуча зубами, принялась жадно пить.

– Соседей не беспокоили? Не набедокурили, как в прошлый раз? Срач, небось, устроили в подъезде? – принялась выяснять Тамара Васильевна.

– За что тебя люблю, бабка, так это за интеллигентность. Нет – тихо все было, без грубости, – успокоила сноха и горько заметила: – Ну, скажи ты мне – разве ж я не красавица? Нет? Худеть мне надо, бабка. Видишь, какой пердак-то себе отъела?

Зина хлопнула пятерней по затянутой в джинсу жопе, разразившись низким, мужским гоготом.

– Но худеть не могу, – продолжила исповедь невестка. – Вчера вот купила полтора килограмма шоколадных конфет «Радий». И, веришь не веришь, за вечер его уже нет. Все умяла. А отрыжку заела монпансье. Сладкого захотелось. А что это у тебя там в соседней комнате пищит? Котенка, что ли, завела себе от скуки? Покажи зверушку.

– Да, радость у меня, радость, Зина. Сыночек у меня.

Сноха перепугалась и шепотом спросила:

– Что, лоб твою мать, Серега из тюрьмы вернулся?!

– Да нет! Крохотулечку я нашла, – пояснила свекровь.

Зина блаженно рассмеялась. Любила она слушать бабкины байки – Тамара Васильевна всегда что-то новенькое учудить могла.

– Так это что, подкидыш? – наигранно глумливо поинтересовалась сноха.

– Пойдем, пойдем, покажу, – пригласила Тамара Васильевна. – Я его давеча ночью нашла.

Зинаида с интересом взглянула на тряпичный сверток, лежавший поперек кровати. У нее возникло неприятное ощущение, что там шевелится спеленутая мурка, хорек или шиншилла.

– Это, что ли? – обернулась сноха к Тамаре Васильевне.

– Да, это. Мальчик, – подтвердила свекровь.

– Мальчик? – засомневалась невестка. – Ну, посмотрим, какой у тебя… мальчик.

Зина развернула тряпицу и действительно увидела существо, похожее на облезлую кошку. Вот только мордочка, конечно же, была не кошачья. Кожа напоминала по цвету телевизионную трубку, а тельце колыхалось, как добрый холодец.

Зина проворно сунула руку между ног существа, так как глазам в пьяном виде никогда не доверяла.

Пошарив, она вытаращилась на свекровь, неумело перекрестилась и в ужасе пробормотала: «Господи! Кто это? Да у него ж ни письки, ни попки нету! И пупка тоже… Да это не человек вовсе, а расстегай какой-то!»

Существо стало сучить ножками, поднимать и распрямлять их, словно делая гимнастику.

– Свят! Свят! Свят! – запричитала Зина и вернулась на кухню.

Тамара Васильевна пригляделась и тоже удивилась, однако, быстро сообразив, нашлась и сказала:

– Да он же еще маленький! Видишь, совсем с ноготок. Погоди, подрастет – все у него будет. Не хуже твоего.

– Точно? – засомневалась Зина и добавила со слезами: – Не бреши! Ничего у него не будет! Я бы его на твоем месте обратно отнесла. Так где ты, говоришь, его нашла?

– В лесу за школой.

– За школой? Это где это?

– За школой, на кладбище.

– Что? – опешила сноха и, почесав затылок, заключила: – Ты его, своего сыночка, кто он, не знаю, лучше медикам покажи. Что они-то тебе скажут? Тут дело нечисто! Какая-то загадка природы. Пусть профессура головы поломает.

– Ух, и жестокая ты, Зина, злая, – запротестовала Тамара Васильевна. – Ну не такой, как все! Ну что же здесь поделаешь? Ведь живой, главное, и востроносенький. Подрастет – в школу пойдет. Ребята, конечно, могут его дразнить, обижать – они сегодня злющие пошли. А я не дам его обижать. Сама, если надо, с ним в школу пойду, с учителями буду говорить. Меня-то послушать должны. Я жизнь прожила. Гляди, глазки-то у джигита маленькие, пытливые, шустрые: щелк-щелк. Вот Боженька-то меня наградил, так наградил. За веру мою православную! За то, что я покойников на погосте от чертей стерегу. А знаешь ли, Зинка, сколько рогатых за ночь на кладбище набегает? Уйма! И все почему-то к нашей тете Вале Лидовской скачут. Но я их гоню, проклятых. Что ж вы, копытные, делаете! – кричу. Что ж вам наши мужики да бабы дались? Даром что мором мерли от атомов, да от советских кормов, что ели поедом, ноженьки-то протягивали! Да за все эти муки страшные, за позор тот скотский их всех в святые угодники возвести. Но, видать, и в небесах такое ж кумовство, как и у нас.