Ведьмин бал

– Ну и зачем? – тихо сказал мне Петро. – Лучше останови их, от греха подальше!

Я отмахнулась:

– Чем бы дитя ни тешилось! Не верю я в эти глупости, пусть себе смотрят в зеркало, если им охота.

Петро ничего не ответил. Мы с ним сели в сторонке и молча наблюдали, как девчонки установили зеркало, как зажгли свечу и выключили музыку. Керосинку гасить не стали, просто вынесли в сени. Ника подошла, обвела свечой вокруг зеркала и произнесла что-то еле слышно, но нараспев.

– Ну, все, можно приступать, – сказала она после этого. – Учтите, оборачиваться нельзя. Если что-то увидите – задуйте свечку и перекреститесь. Подходите по одному, кто тут самый храбрый?

– Давай ты, – толкнула Тося Ганю.

– Лучше ты, – хихикнула та.

Между девчонками завязалась шуточная потасовка, и в конце концов они подтолкнули к зеркалу Тараса. Тот подошел с залихватским видом, уселся на скамеечке и стал перед зеркалом корчить рожицы. По жесту Ники девчонки отошли подальше. Тарас перестал кривляться, просто сидел с умным видом, но вскоре поднялся.

– Ну, что там? Ничего не увидел?

– Увидел! У меня за спиной, – он сделал страшные глаза, – стоял большой, черный, страшный…

– Кто?!

– Шкаф!

Все захихикали, и к зеркалу уселась Ганя. Она смотрела внимательно и напряженно, но вскоре в ее взгляде появилось разочарование. Наконец, Ганя встала и с некоторой обидой помотала головой – ничего, дескать, не увидела. Немного поколебавшись, ее место заняла Тося. Добрых пять минут она сидела не шевелясь, добросовестно вглядываясь в зеркальную гладь. Под конец Тарас не утерпел и на цыпочках прошелся у нее за спиной туда-сюда, а потом заглянул через плечо и скорчил страшную рожу.

– Дурак! – вскочила Тося и погналась за ним. Тарас выскочил в темный коридор, откуда через секунду раздался грохот, а потом он вернулся, держась рукой за темя.

– Что за дурацкий обычай вешать корыто на стену! – возмущался он. – Ну, Петро, теперь твоя очередь!

– Сбивать корыто со стены? – уточнил Петро.

– Нет, смотреть в зеркало.

Но Петро категорично отказался от участия в ритуале.

– Ника, тогда ты?

– Мне этого не нужно, – помотала головой Ника и засмеялась – шальным, безумным смехом. – Я и так знаю, кто стоит у меня за спиной.

Я только горестно вздохнула.

– Ой, Таня! – они наконец-то вспомнили про меня. – Ты ж еще не смотрела, иди!

Мне было все равно, и препираться ни с кем не хотелось. Я поднялась, но Петро предупреждающе коснулся моей руки.

– Ой, да ладно, – отмахнулась я от него. – Подумаешь…

И села перед зеркалом. Свеча горела ровно, но от моего дыхания огонек затрепетал, и я машинально отодвинулась. Так мне стало видно намного больше. За зеркальной гладью простиралась легкая дымка – как это всегда бывает в темноте. На какой-то миг мне стало не по себе – видимо, обстановка располагала к таинственности, и я представила, как эта дымка рассеивается и из зеркальных глубин ко мне приближается нечто…

Но, разумеется, ничего подобного не было и быть не могло. От нечего делать я разглядывала шкаф за спиной – действительно выглядевший довольно зловеще в такой обстановке. А еще мне были видны ребята, столпившиеся в углу.

Ника с Тарасом стояли в сторонке, Петро расположился на табуретке, а рядом на диванчике сидели Тося с Ганей, чьи черты были плохо видны в темноте.

Боже!..

Я не закричала только потому, что у меня неожиданно отнялся голос.

На диване сидели три девчонки. Не считая стоящей сбоку Ники.

Я зажмурилась, потом заморгала глазами, пытаясь прогнать наваждение, но четко помня, что оглядываться нельзя ни в коем случае. Когда я вновь решилась посмотреть в зеркало, никаких посторонних личностей там не наблюдалось. На диванчике сидели только Тося с Ганей – теперь их легко было опознать даже в темноте, одну по длинным светлым косичкам, другую по характерной футболке, подаренной Тарасом. Но ведь я четко видела третью, вон там, за плечом у Петра. Все, что успела запомнить, – это ее длинную толстую косу.

Я тупо смотрела в зеркало, пытаясь собраться с мыслями и отстраненно наблюдая, как зеркальная гладь медленно темнеет, легкая дымка рассеивается и вместе с ней исчезает отражение… Словно в трансе, не испытывая ни страха, ни других чувств, я не отрываясь смотрела на черную дыру, в которую превратилось зеркало. В нем ничего не было видно – только полный мрак.

Надо было, наверное, перекреститься… Задуть свечу… У меня не хватало сил ни на то ни на другое, я даже закрыть глаза была не в состоянии, настолько страх парализовал мое тело.

С огромным трудом я преодолела оцепенение и рывком подняла руку. И в этот миг – всего лишь на одно мгновение – в черном провале зеркала мелькнуло лицо. Нижняя его часть была замотана какой-то тканью, но вот глаза я успела разглядеть.

Ненависть, лютая злоба полыхали в этих глазах, больших и темных, под широкими черными бровями. Но, что самое ужасное, эти глаза мне были смутно знакомы…

И тут раздались громкие шаги, хлопнула дверь.

– Что это тут у вас такое?! – услышала я гневный голос бабушки, и в кухне стало намного светлее.