Ведьмин день

– Мне уже пора.

– Спирт принесёшь?

Лерка не ответила. Ушла.

Я обошёл дом. Проверил все двери и замки, осмотрел ещё раз глухие местечки. Дом вроде бы был чист. Я поднялся к себе в комнату, взял стул и сел к окну. Дом Кострихи был прекрасно виден. Положил духовую винтовку на подоконник. Прицелился. Нажал на курок. Оружие дёрнулось. Снаряд с хрустом врубился в доску. Шарик ушёл сантиметров на тридцать влево, я не попал. Следующий выстрел я сделал с учётом этих тридцати сантиметров. Шарик вошёл в стекло, но скорость была слишком велика – шарик пробил в нём дырку, но не расколол. Я ослабил тягу – и следующий шарик расколол стекло надвое.

Я раскурочил четырнадцать подшипников и выпустил их по дому соседки. Я взмок, взводя тяги. Целых стёкол на этой стороне дома Кострихи не осталось. Стены блестели пучеглазыми стальными шариками.

Но сама она так и не вышла на улицу.

Тяга лопнула и больно щёлкнула меня по щеке. Я бросил оружие в угол и набрал телефон Лерки. Она не отвечала.

Потом я спустился в гостиную. Посреди комнаты стояла жёлтая прозрачная канистра. В канистре был спирт.

11. Тварь в доме

Ночью было тихо. Катька спала, я дремал напротив двери с заряженной воздушкой. Под правой рукой у меня была гантель, под левой бита.

Ночь прошла.

К утру Катька побелела уже до пояса. Проснувшись, я снова пытался дозвониться до матери. Абонент не отвечал. Больше тянуть было нечего. Я не стал звонить Лерке, мне не хотелось в это впутывать ещё и её. Я спустился в кладовку, оделся в брезентовую робу и старые кирзовые сапоги. Одежда была велика, и мне пришлось подвернуть брюки, засучить рукава и обернуться ремнём чуть ли не два раза. Сапоги я вообще надел на кроссовки.

Затем взял пластмассовую канистру со спиртом и пачку охотничьих спичек. Замок. На плечо повесил воздушку. За пояс биту.

Экипировавшись подобным образом, я вышел на воздух.

День был солнечный и ясный, ни облачка на небе. Но довольно прохладно, я как раз любил такую погоду. Это был хороший знак, доброе предзнаменование.

Я пересёк двор, открыл ворота и вышел на улицу. Я немножечко волновался, это было первое злодеяние, которое я собирался совершить.

Ха-ха-ха.

На улице никого не было. Впрочем, здесь никогда никого не было, мало кому хотелось гулять в окрестностях ведьминого жилища. На горке тоже никакого движения не наблюдалось, утро, все отправились по своим делам, какой-нибудь там турнепс возделывать или морковку прореживать.

Я сделал шаг влево, но потом решил, что лучше всё-таки обойти дом справа. Идти налево перед таким серьёзным делом – нехорошая примета, за левым плечом чёрт, плюнь в него, плюнь. Я плюнул через левое плечо и пошагал направо.

Вдоль нашего кирпичного забора пробираться было трудно, чертополох разросся и образовал джунгли в рост человека. Когда я выбрался к дому соседки, на мне сидело не меньше десятка ярких красных бутонов. Красиво.

Вблизи я снова увидел, что дом серый, невзрачный и совсем не страшный. На секунду я даже раздумал, но потом собрался.

До дверей было метров десять, я преодолел их буквально в три прыжка. Привесил замок. Внутри дома было тихо. Я подумал сначала, что соседки нет дома, но потом услышал шаги. Медленные и тяжёлые. Шаги приблизились к двери, я напрягся и схватился левой рукой за биту. Мне представилось, что сейчас дверь, несмотря на замок, слетит с петель и на пороге объявится ведьма во всей своей красе.

Но шаги остановились. А потом из-за двери покатился смех.

Она смеялась. Смеялась как-то железно, что ли.

Я вздрогнул, отпрыгнул от двери, запнулся и упал. Вскочил на ноги и сорвал крышку с канистры. В воздухе резко запахло спиртом, у меня даже голова закружилась. Я размахнулся и плеснул спиртом на стену. Сделал несколько шагов вправо и снова плеснул. И снова. И снова.

Я обошёл вокруг дома и расплескал весь спирт. Отбросил пустую канистру и вытащил охотничьи спички.

Из дома продолжал раздаваться этот страшный смех, у меня от него дрожали руки, я никак не мог поудобнее ухватить спичку. Наконец мне это удалось сделать, я чиркнул о коробок. Спичка вспыхнула зелёным пламенем.

Смех стих. Вместо него из щелей между серыми брёвнами пошло бормотание.

Спичка упала. Огонь тут же побежал по брёвнам, спирт горел весело и быстро.

Бормотание стало громче. Разобрать, что именно говорит ведьма, я не мог, да и говорила она что-то совершенно нечеловеческое. Слова были мерзкие, будто липкие какие-то. Они словно несли угрозу, от них хотелось отойти подальше.

Я снял с плеча воздушку и стал ждать.

Огонь разгорался все сильнее, бревна соседкиного дома начали потрескивать. Ведьма уже не говорила – она уже кричала, выплевывала эти страшные слова…

Вдруг потемнело. Сначала я думал, что это у меня от жары в глазах потемнело, но потом, задрав голову, я увидел, как точно над моей головой наливается туча. Туча опускалась всё ниже и ниже, и, когда она повисла над самым домом, из её брюха полился дождь. Такой дождь обычно показывают в кино – мощный ливень из брандспойта, ни один огонь против такого не выстоит.