Ведьмин путь

«...если почитаешь нужным» повисло в воздухе.

Я подняла на него взгляд, снова с сочувствием отмечая бешеную усталость. Конечно, всего не предусмотришь, и если что-то может пойти не так – оно обязательно пойдет не так. Наблюдатели не учли решительности некоторых ведьм и едва не упустили последнюю «голову» и Даньку, а «рыбы» – появление «рудимента», мою способность дать отпор... и мое безумие.

– Позвоню, – тихо отозвалась я.

Снова те же слова, что мы говорили при расставании, но на сей раз я не обманывала. И он об этом знал.

– Девушка, поезд отправляется! – поторопила меня ярко накрашенная проводница. Кажется, даже та самая, в вагоне которой я ехала в город. Может, и певцы те же будут.

Альберт достал из кармана куртки амулет от ментального воздействия – тот самый, что я оставила ему, уезжая. И подмигнул:

– Сразу не надевай.

Я понимающе улыбнулась, быстро поцеловала его на прощание и поднялась по ступенькам, скрывшись в вагоне. А в купе, поставив сумку с Руной на полку, сразу просочилась мимо Даньки к окну и помахала рукой. Уже не бывшему. Уже... настоящему. Всегда настоящему.

– Лёль, – недовольно и нравоучительно начал старший крестник, но не договорил.

Обернувшись, я выкрутила ему ухо, и «лис» ойкнул.

– Ты! Если не будешь слушать старших...

– Не буду, – Данька нагло улыбнулся. Конечно, ему не больно – у нечисти болевой порог запредельный.

Я отпустила покрасневшее ухо и гордо заявила:

– Тогда и говорить нам не о чем. Вообще.

Филька весело хохотнул. Повисла неловкая пауза. Я сняла куртку, приготовила документы и отвернулась к окну. Отвергнутый «лис» кашлянул и неловко пробормотал:

– Не, ну, Лёль... Ну чё ты сразу... Я же помочь хотел.

– И помог, – я повернулась к нему. – И я не умаляю твоих заслуг. Я вообще в шоке оттого, сколько ты всего умеешь и как круто работаешь с капканами.

Старший крестник расплылся в довольной улыбке, и я добавила ложку дёгтя:

– Но если опытная боевая ведьма кричит «беги», значит, надо бежать. Даже если она не говорит, почему. Сбежать – не значит струсить. Сбежать – значит уйти и выжить, а потом вернуться и отомстить. Понял?

Данька нехотя кивнул.

– И еще одно, – я сурово посмотрела на обоих и с угрозой сказала: – Не сметь совать нос в мою личную жизнь. Занимайтесь своей, раз такие взрослые и самостоятельные.

Они нахохлились, но возражать не стали.

По вагону пошла проводница, отмечая билеты, и я выставила крестников вон, в свое купе. Припрятала сумку с Руной, прошла проверку, переоделась, расстелила постель и выпустила кошку. Она свернулась на одеяле у меня в ногах и задремала. А я улеглась и мысленно позвала Альберта. И, пока расстояние позволяло и никто не мешал, мы без умолку говорили, говорили, говорили... О том, о чем никогда говорили вслух да при чужих ушах. О том, что было только нашим.

А после, заварив чай и глядя в окно, я наскоро изучила свой новый мир. «Рудимент» не подвал признаков жизни и существования. Натка пока тоже не звонила, и мне очень надо с ней поговорить – наверняка она страшно переживает из-за того, что втравила меня в эту историю. Но не ее вина, что в мире так много сумасшедших. Но рассказать надо было – по порядку и внятно, не ожидая, пока я, по ее меркам, вырасту. А крестников придется передать под опеку заклинателей. И уйти в не шибко любимую организацию. Да еще и черная дыра...

Но, перебрав в памяти события прошлого и «примерив» на себя будущее, я поняла, что всё это неважно. А важно, чтобы путь, что с ведьминым «углем», что без него, рано или поздно приводил домой. И, что с «углем», что без, важно просто вернуться – собой, оставив прошлое за порогом. Дома-то любят совсем не за «уголь» и не за знания или способности. И ждут тоже не из-за этого. И не ведьму ждут. А родного человека.

А к вечеру в соседнем купе знакомо зазвенели рюмки знакомой компании, и после распевочного «Черного ворона» певец к моему удовольствию затянул «Я ехала домой…».

Да, и я – тоже.

Октябрь 2017 – май 2018