Ведьмин род

Если бы Клавдий просто сказал ему в глаза — «ты жалкий неудачник», он не мог бы выразиться определеннее. Герцог сидел несколько секунд, стремительно бледнея, потом резко встал и вышел без единого слова.

х х х

Когда они добрались до предместий, снег прекратился. Оказалось, что все это время на равнине никакого снегопада не было, дорога блестела черной грязью, обложенное тучами небо висело на расстоянии вытянутой руки.

Грянул звонок официальной связи — замигала красная лампочка на панели. Эгле непроизвольно затормозила, машину повело. Она успела испугаться, но сработала встроенная функция защиты от заносов, и машина выровнялась. Эгле, отдуваясь, остановилась у обочины.

— Да погибнет скверна, — прозвучал в динамике громкий, механически-четкий голос Клавдия. — Ридна-один, ответьте Вижне.

— Ридна-один, — сухо отозвался Мартин. — Да погибнет скверна. Следуем по маршруту, патрон.

— Отлично, — сказал Клавдий Старж со странной интонацией. — У вас поменялся борт. Вы летите не служебным из Ридны, а тем, что выслал я, с командой из столицы. Вы не подчиняетесь ничьим приказам, кроме моих. Ни государственным служащим. Ни инквизиторским структурам. Вплоть до вооруженного сопротивления. Куратор, вы меня поняли?

— Да, патрон, — сказал Мартин после паузы. — Вплоть до вооруженного сопротивления.

— А что… происходит? — пролепетала Эгле.

— Никаких вопросов, — послышалось в динамике. — Исполняйте.

х х х

Инквизиторский автомобиль снова стоял у обочины, и отец с его системой мониторинга отлично видел, что они остановились. Времени оставалось чуть, счет шел на секунды. Мартин представил, как отбивается с пистолетом от полицейского патруля, и ухмыльнулся.

— Можешь на меня рассчитывать, — с натянутой улыбкой сказала Эгле. — Если на нас нападет кто угодно, да хоть полк спецназа…

— …полк спецназа с поддержкой авиации, — пробормотал Мартин, выходя из машины. — Всегда мечтал стать героем блокбастера.

— Тебе идут исторические костюмы, — сказала Эгле. — Пусть это будет тяжелая конница с поддержкой драконов… А ты куда?

Мартин постоял на обочине, небрежно огляделся, прислушался: ни далеких фар, ни инквизиторских сирен. Пока что. Три часа ночи, густой туман, и продолжает сгущаться; проклятая Ридна, в самом деле как болото: едва ступил — и вот уже барахтаешься в трясине, забыв, зачем явился, мечтая только выбраться и сбежать…

Он взял из багажника рюкзак Эгле, бросил на заднее пассажирское сиденье:

— Пересаживайся.

Она безропотно выбралась из-за руля, принюхалась:

— Вроде у нас земля горит под ногами… Воняет паленым.

— Это не пожар, — он помог ей усесться сзади, заботливо пристегнул пассажирским ремнем, — просто в пригороде кое-кто до сих пор топит дровами… Это хороший запах — очага, камина, семейного ужина… Послушаешь меня, пару слов?

Он сел за руль и тронул машину — пусть отец видит, что они в пути; чем ближе к городу, тем чернее делалась дорога, тем шире полосы мокрого асфальта, тем меньше старого снега на обочинах. Мартин говорил, то и дело ловя в зеркале взгляд Эгле, — она казалась очень юной сейчас. Маленькой девочкой.

— Но… — сказала она через несколько минут. — Это же… открытое неповиновение.

— Мое неповиновение. Не твое.

— Но ты не ведьма, а я… Для ведьмы такое означает нелояльность.

— Ты не то чтобы нелояльна — ты сейчас вне закона. Любой инквизитор имеет право убить тебя на месте. Или попытаться.

Сверху летели стылые капли пополам с крупой. Мартин включил «дворники» на ветровом стекле; его бил озноб под черной мантией, надетой на голое тело:

— За прошлый день я многому научился. Раньше я верил, что перешагнуть через мой труп — нетривиальная задача, но оказалось, это проще простого. Урок усвоен; я могу сдохнуть, защищая тебя, но тебе-то это не поможет и радости не принесет.

— Но я…

— Ты сильна, тебя не надо защищать, да-да. В поединке с тобой мало кто справится, но это же не рыцарский турнир. Опергруппа возьмет тебя живьем, просто потому, что их будет восемь, а ты одна. И ты ведь не думаешь, что все инквизиторы — увальни вроде местных администраторов?!

— Как же я хочу нормальную жизнь, — с тоской прошептала Эгле. — Просто — нормальную жизнь… Работать, читать книги, ходить с тобой в кино…

Совесть внутри Мартина захрустела плотью — в сотню крысиных рыл. Эгле тут же поймала его взгляд в зеркале, у нее были злые, решительные, почти веселые глаза:

— Я согласна. И учти — это мое собственное решение, так и передай Клавдию.

х х х

В предместьях было темно, по ночам здесь спали, тем более что завтра рабочий день. Проехало одинокое такси. Взвыла полицейская сирена — и стихла, утонула в тумане.

— Хорошо, что туман, — отрывисто сказал Мартин. — Видишь тот светофор?

Она расстегнула пассажирский ремень, потянулась вперед и прижалась лицом к его плечу. Побежали, растекаясь по коже, горячие мурашки.

— Будь осторожна, — сказал он шепотом. — Помни, что это не навсегда. Ты будешь работать на лучших в мире проектах, а по вечерам водить меня на премьеры… Я научусь носить смокинг.