Ведьмин род

Клавдий сделал еще несколько кругов по кабинету, мысленно выстраивая карточные домики и тут же их разрушая. Потом все так же, на ходу, перезвонил Ивге:

— Не спишь?

— Все ещё пытаюсь что-то написать, — отозвалась она обморочным голосом.

— Дружище, прости, что не уберег тебя от этой зловредной ерунды… У меня к тебе просьба, точнее две. Первое сделать просто, на второе можешь не соглашаться.

х х х

В большом доме было тихо и пусто, Ивга стояла у окна, глядя в темноту, почти касаясь лбом стекла. По мере того как Клавдий объяснял ей, чего хочет, волосы поднимались дыбом у нее на голове и нехороший холод полз вдоль позвоночника.

— Вот и все, — сказал он негромко, послушав ее дыхание в трубке. — Справишься?

Она видела в стекле свое темное отражение.

— Ты же помнишь, что я тебя защищаю? — спросил он после новой паузы. — Что ничего плохого не случится?

— А что будет с Эгле?!

— Ивга, — сказал он тихо. — Ты вчера со мной познакомилась? Или все-таки давно знаешь?

Она слабо улыбнулась, но он не мог видеть ее улыбку.

— Сделай, что я прошу, — сказал очень серьезно. — Пожалуйста.

х х х

Звонок матери застал его высоко в небе. Пятый час утра. Увидев, кто звонит, Мартин понял, что ей уже все известно.

— Прости, если отрываю от дела, — сказала она тихо и буднично. — Я просто хотела услышать твой голос.

— Мама, я прекрасно себя чувствую, — сказал он, как в детстве, как во время гриппа, когда ртутный столбик термометра занимал собой всю шкалу и пугал Ивгу до полусмерти. — Мне ужасно жалко, что ты не спишь.

— Не спится, — она подавила вздох. — Мартин… пожалуйста, будь осторожен.

— Я обещаю, — сказал он кротко. — Тебе больше не надо бояться за меня. Я значительно поумнел.

Она усмехнулась в трубке, коротко, будто всхлипнула.

х х х

Клавдий прислал машину в аэропорт прямо к трапу служебного рейса из Рянки, это выглядело как любезность и даже угодливость, на самом деле было манипуляцией: Оскару ничего не оставалось делать, как ехать прямиком во Дворец Инквизиции, в то время как самолет из Элеоноры должен был приземлиться еще через полчаса. Эти двое могли заранее сговориться по телефону, благо на борту служебных самолетов отличная связь. Но при разговоре Клавдия с Оскаром Элеоноре присутствовать не следует.

Теплая провинция у моря, но не курорт, а транспортный узел и колыбель высоких технологий, Рянка была относительно спокойным округом для инквизиторов, и даже волна убийств, недавно прокатившаяся по стране, не тронула Рянку. У Оскара, возможно, создалось впечатление, что это везение — его личная заслуга. И он решил наградить себя новой должностью, тем более что и с герцогом, благодаря семейным аристократическим связям, Оскар был на короткой ноге.

Конечно, изгнанный из Инквизиции Руфус передал Оскару ниточки, связи, каналы доверенных людей — тех, кому Мартин доверять ни в коем случае не должен был. Конечно, Ридна после отставки Руфуса оказалась взведенной мышеловкой, и требовались ум, чутье и жесткость Мартина, чтобы превратить ловушку в нормально работающий механизм…

Клавдий вздохнул. Хоть бы не сказать Мартину при встрече нечто такое, чего тот не сможет потом простить. Хоть бы удержаться.

Пискнул селектор, и референт доложил, что господин Оскар из Рянки ожидает в приемной. Клавдий повертел в руках пачку сигарет; заставить Оскара подождать подольше было приятной идеей, но не полезной: нет времени на игры. Элеонора тоже скоро приедет.

Оскар был несколько взвинчен, глаза выдавали бессонницу, но в целом аристократ был свеж и подтянут — как для заговорщика, которому сообщили о смерти Клавдия во втором часу ночи, который сорвался с места, чтобы занять еще теплое кресло, и уже высоко в воздухе обнаружил, что летит не на лакомый пирог, а на чужую приманку. И, как и герцог, Оскар с порога впился в Клавдия глазами, будто желая убедиться, что Великий Инквизитор на самом деле жив.

— Да погибнет скверна, — сказал Клавдий приветливо. — Отчего же так рано, куратор? Ведь заседание Совета назначено на десять…

Оскар мог бы ответить: «Меня подняло с постели известие о вашей смерти», и это означало бы, что отставка Клавдия лежит у него в кармане. Приказом ли герцога, выступлением ли кураторов, ножом или ядом. Клавдий не удивился бы: в прежние времена Великих Инквизиторов каким только способом не вынимали из кресла.

Но Оскар не ломанулся напролом; Клавдий, впрочем, на его месте тоже не стал бы нарываться.

— Меня привела печальная надобность. — Оскар поджал губы с нарочитой грустью. — Рапорт о должностном преступлении куратора округа Ридна…

— Но достопочтимый Руфус, — сказал Клавдий невозмутимо, — уже расплатился за свой проступок. Вы прослушали запись его показаний?

Оскар показал белые, как фарфор, острые зубы. Напоминание об участи Руфуса было ему неприятно:

— Речь идет о действующем кураторе, о Мартине из Ридны.

Он все еще стоял посреди кабинета — как накануне герцог. По протоколу Великий Инквизитор должен был пригласить визитера занять место напротив, но Клавдий, будто невзначай, оттягивал этот момент.