Ведьмин род

— Я почему спросил про сиротку: здесь очень явный… ведьмин дух. Как на месте массовой инициации. Гипотетическая сиротка, если она неинициированная ведьма, не успеет ничего понять — прилетит, как мошка на огонь… Не так давно одну такую штуку залили бетоном.

— Ивга думает, — пробормотала Эгле, — что их можно сколько угодно заливать бетоном. Эти «штуки» всегда возвращаются. Появляются, исчезают. Ридна — земля ведьм…

Она остановилась. Кажется, ее воспоминания остались здесь, на поросшем лесом склоне, и теперь Эгле вошла в них, как в туман.

Сто лет прошло. Нет, всего-то чуть больше недели. Эгле металась по лесу, Мартин в тот момент был смертельно ранен, Ивгу уже догнали на дороге убийцы из «Новой Инквизиции»… Было плохо, тяжело, страшно, безнадежно. А потом вдруг стало тепло и светло. Запели тонкие голоса, и открылось будущее, и Эгле сделалась кем-то другим, кем не была прежде…

Мартин уже шел вперед, вверх по склону, и было страшновато смотреть, как он шел — хищно, будто зверь по следу. Никаких сантиментов по отношению к этому месту он не испытывал; Эгле сжала зубы — и догнала его.

Земля была неплотно завалена хворостом. Мартин раскидал ветки за пару секунд. Открылась круглая площадка с рельефной спиралью на известняке: миллионы лет назад здесь было море, в нем жила улитка размером с грузовой автомобиль и, околев, оставила на дне ракушку-сифон. Вот ее отпечаток.

Эгле опустилась на колени. Коснулась известняка ладонью. Мартин посмотрел с тревогой:

— Что ты делаешь?

— Ничего… — Эгле прижала ладонь плотнее.

Нет, не показалось: теперь она ясно слышала песню. Хор тонких голосов, женских и детских, сплетенных, как многоцветный венок, уводящих туда, где тепло и радость. В тот день, когда Ивгу догнали молодчики с канистрами, привязали к сосне и уже обкладывали дровами, в тот день Эгле ступила на свой путь в ракушке-лабиринте и с первого шага поняла, что решение верное, что она не дастся палачам и не позволит убить Ивгу. «А по белу я пойду, по белу, по белу…»

— Какая дрянь, — с отвращением сказал Мартин, и Эгле вздрогнула.

Мартин смотрел на ракушку с омерзением, и Эгле это болезненно задело:

— Ты смотришь, как инквизитор.

— А как мне смотреть, как ведьме?! — Он пошел в обход рельефа, стараясь не наступать на него ни краешком подошвы. — Это западня, отвратительная ловушка. «Глухая» ведьма, оказавшись рядом, имеет ничтожные шансы спастись — вот тебе и сказка… Девочка идет в лес, а возвращается действующая ведьма, и хорошо, если она будет просто доить чужих коров…

— Мартин, — тихо сказала Эгле. — Не унижай мое решение… не отменяй. Я не попалась в ловушку, я хотела спасти Ивгу.

— Я знаю, — сказал он после паузы. — Я говорил… не о тебе.

— Посмотри, какая она красивая. Совершенная, гармоничная — разве она может принадлежать злу? Или хотя бы… одному только злу?

Он продолжал идти по кругу, Эгле не видела его лица и решилась заговорить увереннее:

— Присмотрись! Это место дает шанс… возможность. Это, может быть, подарок всем нам… Это надежда!

Мартин обернулся, сдвинул брови и стал похож на Клавдия Старжа. Эгле напряглась; он оценил ее реакцию и прищурился:

— Ты только что подумала, что я похож на отца.

— Перестань читать мои мысли! — Ей снова сделалось неприятно.

— Перестань так выразительно думать.

Он завершил свой путь, подошел к Эгле и обнял почти что силой. От него едва заметно тянуло холодом, но мурашки, захлестнувшие Эгле, за пару секунд сделались теплыми. Она сдалась и обняла его в ответ.

— Тебе не надо здесь быть, — прошептал ей на ухо Мартин. — Это место плохо на тебя действует.

— А я благодарна этому месту, — сказала Эгле. — Ты знаешь, за что.

— А я благодарен тебе, — он заговорил очень мягко. — Но это никакой не подарок. Это цена, которую пришлось заплатить… Которую ты заплатила за маму, за меня, за нас. Пожалуйста, повернись спиной и иди к машине.

— А ты?

— Догоню через две минуты.

Песня еще звучала в ушах — еле слышно. Эгле с сожалением посмотрела на ракушку, опустила голову и пошла обратно — по следам.

х х х

Мартин дождался, пока она отойдет шагов на двадцать, потом, осторожно ступая, вышел на центр круглой каменной площадки. Ему казалось, что он различает здесь отпечатки ног — многих босых ступней, некоторые совсем маленькие. Девушки — неинициированные, «глухие» ведьмы — шли по спирали, от края к центру, первый шаг делал человек, может быть, испуганный, может быть, обманутый, может, без единой мысли, повинуясь инстинкту и чужому голосу в голове. К концу пути приходило чудовище, стихийное, непредсказуемое и абсолютно безжалостное. Если бы Эгле видела хоть десятую долю того, что видел в своей жизни Мартин…

Впрочем, ей не надо этого видеть.

Он вытащил из кармана маркер — обыкновенный черный маркер, купленный в канцелярском магазине. Повертел в руках. Наклонился и нанес знак на самый центр ракушки — не торопясь, тщательно выписывая детали. Этот же знак использовали инквизиторы сто, двести, пятьсот лет назад, и назывался он в те времена «знак Пса».