Ведьмин век

— Торки нет в кабинете. Вы уверены, что она еще в театре?

— Все видели, как она входила. Как выходила, не видел никто. Ее машина на месте…

— Сколько их, Коста, по вашим ощущениям?

Начальник спецгруппы прищурился. Маркированный инквизитор, кое в чем — например, в чутье — превосходящий даже Клавдия. Он не допрашивает ведьм — он их ловит.

— Много, патрон. Здесь, в здании — много… Пять-шесть. И мы пока не нашли ни одной.

— Здание оцеплено?

Начальник закатил глаза, что было нарушением субординации, зато изгоняло всякие сомнения в профессионализме спецгруппы.

— Хорошо, Коста… Делайте свою работу. А я ищу Торку.

х х х

Он почуял ведьму, поднимаясь по мраморной зрительской лестнице на третий ярус. Почуял ясно и явно — кажется, воин-ведьма. Да как близко подкралась незамеченной…

Он стиснул зубы, мысленно посылая противнице приказ-принуждение. Кажется, ответом был короткий стон; Клавдий кинулся на звук, откинул портьеру, выскочил на другую лестницу — черную, аварийную. Внизу торопливо удалялся стук каблуков.

— Стоять!

Двери, ведущие на второй ярус. На первый; ложа-бенуар. Красное платье, мелькнувшее двумя пролетами ниже…

Истошный крик в зале. На сцене. И почти сразу же — запах дыма.

Преследуемая ведьма остановилась. Клавдий чуял, как она остановилась — этажом ниже, будто выжидая, что теперь Великий Инквизитор предпримет. Обнаглели, пес…

— Пожа-ар!..

Дверь, ведущая в ложу, была совсем рядом. Огромный пышный зал терялся в сумерках; занавес был поднят, давая возможность любоваться богатыми, слегка помпезными декорациями премьерного балета. Парчовый дворец, бархатная темница, розовый флер рассвета-заката…

Черный дым. Даже будучи пропитана противопожарной дрянью, вся эта роскошь потрясающе горит. Как солома.

— Пожа-ар!..

Включилась сигнализация. На сцену выскочил человек с маленьким, плюющимся пеной огнетушителем. За ним еще один, еще…

Дым поднимался выше. Гипсовые лица на потолке понемногу утрачивали белизну, и в бесстрастных прежде глазах проступала совсем человеческая усталость. Или Клавдию померещилось?..

Ведьма. Она близко. Она преодолевает боль от его удара, и…

Клавдий удивленно оглянулся. Это что-то новенькое…

В грудь ему смотрело дуло большого черного револьвера.

— Инквизитор… Палач…

Молоденькая дура, она решила напоследок высказать ему все, что о нем думала. Стреляй она сразу — у нее сохранился бы шанс.

— Ты ошиблась, девочка.

Его напор отбросил ее на стену. Револьвер вывалился — почти беззвучно, на мягкую ковровую дорожку. Он подошел, заглянул в черные от боли глаза, замерил «колодец». Восемьдесят… Со следами недавней инициации…

Он взял ее за руку — необычайно тонкую, прямо-таки тощую, тонкокостную руку балерины. Нащупал пульс.

— Кто тебя инициировал? Где? Зачем ты это сделала, танцевала бы своих аистов… Зачем?

— Я ведьма, — прохрипела она ему в лицо.

— Ты человек!..

— Я ведьма, ведьма!.. И вы еще узнаете…

Глаза ее закатились. Она вводила себя в беспамятство.

— Где?!

Голова на тонкой шее запрокинулась. На Клавдия смотрели белые глазные яблоки; ярко вспыхнула бархатная кулиса. В оркестровой яме суетились люди. Едко запахло паленой пластмассой.

Он закинул девчонку на плечо и вытащил в коридор. Молоденьких балерин не так тяжело носить — но, даже пребывая без сознания, она сбивала ему чутье. Близкое присутствие одной ведьмы не давало ощутить прочих.

Вой пожарной сирены. Сквозняки; люди, бегущие к аварийным выходам. Слезы на чьих-то глазах. Веселое любопытство в других.

— Патрон?!

— Вы прочесали здание?

— Патрон, слишком быстро распространяется пожар…

— Вы ведьм взяли?

На скулах начальника спецгруппы играли желваки. Он понимал, что операция проваливается — и не понимал, почему.

— Девчонку в машину… А, пес!

Ключи в кармане. С брелоком в виде птичьей лапы.

— Ивга… Пес, пес, пес!

Потом он набрал в грудь воздуха и выдал ругательство, от которого начальник спецгруппы отшатнулся.

х х х

Почувствовав запах дыма, Ивга прежде всего влезла на подоконник.

Кабинет директрисы выходил на площадь перед главным входом; на брусчатке толпились зеваки. Много, куда больше, чем театралов — и с каждой секундой их становилось больше, потому что никакой театр не сравнится с действом, которое разворачивается в Виженской опере в эту минуту…

Рама была намертво заперта. А стекло оказалось непробиваемым. Кого боялась Хелена Торка — воров? Снайперов?!

Ивга ударила тяжелым письменным прибором. Потом — с натугой подняла тяжелый стул и швырнула им в окно; запах дыма подползал под дверь, вытекал из вентиляционных щелей, и уже не надо было тонкого Ивгиного обоняния, чтобы ощутить его — удушливый запах пожара.

На площадь, разгоняя толпу, вкатились по очереди три красных машины. Потом еще две. Театры горят стремительно и страшно…

Ивга метнулась к двери. Подергала ручку; добротные створки, кажется, даже красного дерева. Мощный замок; нет, у Хелены Торки явно мания преследования…

Ивга глянула в замочную скважину — глаз заслезился. Приемная полна была дыма.

Тогда она наконец испугалась.