Ведьмина доля (СИ)

Томка догнала меня и тревожно заглянула в глаза. Молча сунула что-то в мою ладонь и вызвала лифт. Я сжала кулак. Браслет. Тот самый, отцовский, который она забрала у кроличьей норы.

— Носи и никогда не снимай, — ее голос звучал переменчивым эхом, то удаляясь, то приближаясь, лицо расплывалось. — Я подправила звенья и почистила металл от следов магии…

Она еще что-то говорила, но я не слушала. Шагнула в лифт и нажала на кнопку первого этажа. И, как только двери закрылись, сползла по стенке на пол. Вот же влипла… Вот тебе и «бедовое дитё»… И кто ее тетя, если научила такому? Это высшая сложнейшая, магия. Не каждой ведьме по плечу провести ритуал привязки, да и его алгоритм не всем известен…

Двери лифта открылись. Я с трудом встала и на автопилоте выползла в холл. Сквозь окна с улицы лился мертвенно-голубой свет фонарей, очерчивая силуэты пальм и фикусов, мелодично журчали небольшие фонтаны, и опять убийственно пахло «Озерной гладью». Римма сидела в кресле, закинув ногу на ногу, и читала с планшета.

— А ты наверх не?.. — спросила я сипло и прислонилась спиной к стене. Десять вдохов-выходов — и марш-бросок на улицу…

— В эту клоаку? — отозвалась она, сверкнув стеклами очков. — Жизнь дороже. Я свое слово сказала, и будет. Подожду Софью и уеду.

Римме зверски не повезло — она родилась с потухшим «углем». Он даровал ей долгую жизнь, ведьмину молодость — в семьдесят три года она выглядела на тридцать, феноменальную память и цепкий ум. Но лишил главного — силы. Она числилась в Кругу и заведовала архивами, но относились к ней как к человеку. Временами нужному, но, по сути, бесполезному.

— По убитой ведьме и кроличьей норе выступала? — разговор помогал цепляться за реальность и приносил временное облегчение. Ибо до двери — ажно тридцать шагов. Пропасть.

— Угу, — Римма отложила планшет. — Уль, ты в порядке? Что случилось? — она встала.

— Глупость, — я сморщилась. И гадость. — На воздух надо…

— Пойдем, — Римма подхватила меня под локоть, провожая. — Что, Анфиса Никифорова допекла?

— Почти, — и у двери я решилась: — Римм, сигаретой не угостишь? — и пропади оно все пропадом… У меня стресс.

— Держи, — моя спутница вынула из кармана пальто пачку и зажигалку. — А может, не надо? Ты вся зеленая.

— Хуже не будет, — я криво улыбнулась. Хуже уже некуда… — Спасибо.

— Да не за что, — она поправила очки и посмотрела на меня внимательно. И, конечно же, догадалась. Следы сильной волшбы ни с чем не спутать, а их она видит прекрасно. — Ты… звони, если что. Или кричи. Помогу.

Я кивнула. «Кричи» актуальнее. Сумка-то с телефоном — у Зойки. Римма ушла, а я с минуту стояла у крыльца, обнявшись с прохладным фонарным столбом, и дышала. Дышала, разгоняя туман перед глазами. Дышала, успокаивая взвинченный организм. Дышала… чувствуя. Тонкие, незримые нити связи. Маленькая паучишка… И, когда полегчало, я побрела искать скамейку. Подальше. Окна на третьем этаже додумались открыть, проветривая, и теперь оттуда неслись возгласы обсуждений, объяснений и споров. А ведь самое главное-то, про убитую ведьму, я и не услышала — пропустила, опоздав…

Пройдя по шуршаще-рыжей аллее, я нашла подходящую скамейку под липой и села. Сырой ветер приятно холодил кожу, под ногами рассыпалась желто-красная листва, над головой чернело ночное небо. Я откинулась на спинку и бездумно уставилась на звезды. Нет, хуже все же есть куда…

На аллее раздались легкие торопливые шажки. Ну, погоди у меня… заяц.

Глава 7

Когда вы подозреваете, что в ваше дело вовлечены чародеи,

самое разумное — исходить из худшего.

Глен Кук, «Сладкозвучный серебряный блюз»

— Уль, пальто… — Зойка несмело посмотрела на меня и робко улыбнулась: — Холодно же…

— Сядь, — велела я тихо.

Она села, положив на скамейку мою сумку. Пальто на коленях, пальцы теребят ткань, спина прямая, коса через плечо. Пай-девочка. Притворщица малолетняя. Сочувствие, жалость и понимание приказали долго жить.

— Зоя, или ты всё рассказываешь, или я иду к Верховной и требую разорвать узы, — сказала ровно. — Если ты знаешь, что колдуешь, то знаешь и о наказании. Жалеть не буду, поверь.

Вру безбожно и… тяжело. Это непростое умение я освоила только в Кругу и с трудом. И применять не любила. Но использовать себя никому не позволю. Довольно, что на мне тетя Фиса ездит и помелом погоняет.

— Я…

— Зачем? С чувством, с толком, с расстановкой. И честно.

— Мне нужна видящая, — Зойка смотрела перед собой, тонкие плечи напряглись. — А ты… видишь. Я заметила, как ты искала видение у фонтана. И видела то… у машины. В окне. Твоими глазами. Тетя сказала, что рядом с Верховной есть видящая…

Опять некая тетя. Где же я с ней пересекалась-то? И чем насолила?

— Слушаю тебя очень внимательно, — сухо.

— Я не знаю, как… объяснить, — отозвалась она тихо. — Тетя рассказывала мне легенды. О стародавних ведьмах. Об их силе и умениях. А еще о том, чему они не смогли научиться, — Зойка запнулась. — С чем не справлялись.