Ведьмина доля (СИ)

— Мы с матерью уезжаем, а Георгий остается следить за обстановкой. И я надеюсь, Уля… — и многозначительно замолчал.

Я нервно дернула плечом:

— За браслет спасибо, а нравоучения оставь при себе. Я тебя услышала. Разберусь.

— Будь осторожна, — отец наклонился, чмокнул меня в щеку и быстро пошел к стоянке, на ходу натягивая пиджак.

Я отвернулась, надевая пальто. До слез жаль того времени, когда его не было рядом… Потерянного времени, которое уже никогда не вернуть. И кто знает, когда он объявится в следующий раз… Я достала из сумки сотовый:

— Алё, Зой, я еду домой. Хочешь со мной — спускайся вниз. Жду максимум двадцать минут. На той же скамейке, — сбросила вызов и набрала следующий номер: — Будьте добры машину на ближайшее, к гостинице «Млечный путь». Да, я в курсе, что она за городом. Вы мои деньги будете считать, или мне в другую фирму позвонить? Спасибо, жду.

Ночное небо сияло крупными сентябрьскими звездами, ветер шуршал в кленовых макушках. Я прошлась вдоль скамейки взад-вперед, мысленно прокручивая разговор с отцом. В том, что в наблюдательском совете собрались сплошь маразматики, я сомневалась. Да, я подозрительна, но это не повод брать меня под колпак. Нас таких подозрительных — половина Круга, о чем наблюдателям прекрасно известно. Правда, без подробностей.

Подробности наших необычностей тетя Фиса тщательно скрывала. Но если предположить, что она наблюдателям надоела, все встает на свои места. И один мой неверный шаг… А надоесть Верховная может. Она своевольная, своенравная и властная. И никогда не позволяла наблюдателям хозяйничать в ее регионе и обижать ее ведьм. И на сотрудничество шла неохотно, лишь потому, что по регламенту положено. Черт, как бы не навредить?..

— Ульян, а давай жить дружно?

Я вздрогнула. В который раз за вечер. Это все усталость. Я еще от кроличьей норы не отошла, а тут такое, и толпой…

Обернувшись, я нахохлилась:

— Иди… в конференц-зал. Тебя там заждались поди.

— Успеется, — Гоша с любопытством наблюдал за моими беспокойными поеживаниями. — Расслабься, тараканов больше не будет. Хотя за окно… добавил бы.

— Сам виноват! — вспылила я.

— В чем же?

— Ты скотина и засранец!

— Это не повод и не аргумент.

— Это причина и следствие! Меньше нужно было о ерунде болтать, а больше — говорить о важном!

— О том, что я наблюдатель? — спросил проницательно. — Но ведьмам и наблюдателям встречаться не возбраняется.

— Но месяц — это срок, чтобы рассказать о таком крошечном и незначительном факте, верно? — уточнила я угрюмо.

— Если бы рассказал — ты сразу бы сбежала.

— Невелика потеря, — я фыркнула и прищурилась: — Или велика? Племянница Верховной, как-никак. Она потому тебя терпела со всех сторон? Многое успел на нас собрать?

…а мне тетя Фиса любезно ничего не рассказывала. Только заметила потом, что смотреть по сторонам, думать и замечать очевидное полезно. Урок на будущее.

— Не вали с больной головы на здоровую, — Гоша поморщился. — Я тебя не использовал. Почти.

— Отличное уточнение, — я одобрительно кивнула. — А теперь свали к лешему. У меня такси скоро.

— А я тута, Уш, — прошелестело из кустов.

Я обернулась и опустила взгляд. Лешак из центрального парка смотрел на меня, не мигая. И раздражение как рукой сняло. Я присела на корточки, уравнивая разницу в росте, а лешак протянул мне осенний букет — красные веточки рябины и крупные золотые листья клена.

— Уша, я ушел, — он боязливо покосился на рослого наблюдателя и робко улыбнулся: — Прощаться с тобой. Страшно тута.

Он походил на мшистую корягу, на «коре»-личике тревожно горели угольки глаз.

— Чего ты боишься, Шуш? — спросила я осторожно.

— Всего, — он развел руками-веточками и повторил: — Прощаться.

— Возвращайся, — я постаралась улыбнуться. — Я сохраню для тебя местечко в парке. До свидания, Шуш.

Лешак кивнул и исчез в кустах. Я встала, рассеянно расправляя веточки букета. Вот и еще один…

— Бегут, как крысы с тонущего корабля? — негромко предположил Гоша.

— Не это страшно, — я посмотрела на шелестящие кусты. — У неприятности две стороны. Слабые уходят, потому что не верят в нас. А сильные… остаются. Потому что тоже не верят в нас. Вот это — страшно. Когда вера перестает защищать, нет смысла защищать веру. И подчиняться ей, — я подняла на взгляд на своего собеседника: — Ты поэтому приехал? Вам известно о том, что грядет? И эта девица… Она связана с тем, что происходит?

Да, профессионализм.

— А вот об этом я пока ничего не скажу, — он сел, вытянул ноги и хлопнул по скамейке: — Садись. У меня к тебе предложение.

Я напряглась, и Гоша добавил:

— Сугубо деловое и взаимовыгодное.

— У тебя совесть есть? — возмутилась я. — А чем докажешь, что покупаешь за то же, за что и продаешь?

— Иметь совесть или не иметь — личное дело каждого, — отозвался наблюдатель флегматично. — И как ее иметь — тот же интимный вопрос. И если ты с совестью только дружишь — это лично твои проблемы и комплексы. Сядь.

— Доказательства! — повторила я упрямо.