Ведьмина доля

— Откуда такая реакция? — спросил мягко. — Совсем не нравлюсь?

— Да.

— А что твоя нечисть?..

— Ей ты не нравишься еще больше.

— Почему? — наблюдательский интерес не знал ни пределов, ни совести, и требовал откровенности во всем.

— Потому что ты… иллюзия, — ответила неохотно. — Ничего настоящего, ничего натурального. У тебя даже запаха нет, так глубоко запрятаны все естественные эмоции. Я на иллюзии ведусь, но терпеть их не могу. Это, возможно, воздействие мыслеформы, забивающей естественные психические процессы, но… Убери руки.

— Но влияют иллюзии на тебя действенно, — руки и не думали убираться, зато взгляд стал очень внимательным. — Но недолго. Почему?

Я внутренне застонала. От желания размазать по стенке эту чрезмерно любопытную персону удержал только инстинкт самосохранения. Тот, который подсказывал, что силу пока трогать нельзя.

— Потому что! — попыталась извернуться и взмахнула руками, ловя равновесие на пошатнувшейся табуретке.

— Уля, объясни, — Гоша смотрел, не мигая. — Пожалуйста.

Черт… Я собрала воедино всё свое терпение. И профессионализм.

— Твои иллюзии — человеческие. И направлены на человека. Нечисть ощущает мир иначе. У нее острее осязание, она различает больше цветов и запахов. И она видит твою иллюзию не как часть мира, а как голограмму. Инородное тело. Поэтому воздействие — первичное — минимально. Сначала страх или шок забивают то же обоняние. Но потом появляется ощущение неправильности. Запах не тот. Цвета не те. Еще что-нибудь. И влияние иллюзии сходит на нет. Остается только неопасная картинка.

Наблюдательский взгляд стал мрачным и очень задумчивым. Я стояла смирно, хотя нечисть выла против чужих рук в голос и рвалась дать по морде. Руки были теплыми и держали крепко, не собираясь отпускать. Словно еще не все узнал. Отвлекаясь, я посмотрела через его плечо на иллюзорные портреты… и поняла. Мы одинаковые. Ведьма — тоже нечисть по силе, так сказала хуфия. Иллюзией можно убить — сжечь дотла, и недавно я едва не сгорела в огне собственной силы. Но пройдет минута-другая, и… А эта ведьма — старше и сильнее меня. И должна быть устойчивее и гораздо живучей. Интерес — отнюдь не праздный. Для дела, но не для того, которое идет в суд или архив.

— А бесовская кровь что-нибудь дает? — он подтвердил мою догадку. Другого оружия против ведьмы у него нет.

— Не знаю. Я до вас с Зоей в глаза не видела потомков нечисти. Но говорят, что они наследуют только мощный уровень силы и тьму, а все остальное — человеческое. Я не в курсе, на что ты способен. И не смогу научить ощущать мир так, как его ощущает нечисть. Отпусти.

— Последний вопрос. Откуда ты узнала шифры нужных папок?

Я скрипнула зубами. Хочешь — не хочешь, а придется работать вместе… И терпеть. По сути, я в большей заднице, чем он.

— Хуфия. Она теперь… на свободе, — пояснила устало. — Ей не вложили задачей даже защиту архива, и хуфия определила ее самостоятельно — отомстить. И поэтому отпустила нас. Я… порвала поводок, а она… подсказала. Она ведь… эксперимент. И черт знает, что за эксперимент…

— Зачем тебе черт, когда я знаю? — наблюдатель легко снял меня с табуретки. — Но это потом. Иди, поспи. А я еще разгребу кое-что.

Да, доброе утро, страна… Хмурые сизые сумерки заглядывали в захламленную кухню, холодным ветром перелистывали старые бумаги.

Я кивнула, ухватила сползающие штаны и поплелась спать, хотя всё чесалось разобраться в этом деле до конца. И шрамы тоже ужасно чесались. А голова хоть и соображала, но вот-вот откажется впихивать невпихуемое.

У туалета я столкнулась с сонным «пауком». И так непривычно видеть его помятым и взъерошенным, в такой же, как на мне, пижаме…

— А, Ульяна Андреевна… — Арчибальд зевнул. — Как вы себя чувствуете?

— Как восставшая из мертвых.

— И выглядите не лучше, — он заметил, как я потираю левый бок. — Пойдемте, швы снимем.

— Какие от вас нынче комплименты изысканные, — заметила я мрачно, направляясь за ним. — А как же про то, что женщина всегда отлично выглядит, ведь она эта… жемчужина в слизи мира?

— А я сейчас врач и говорю по диагнозу, — «паук» ухмыльнулся и зашел в ванную вымыть руки. — Вы, Ульяна Андреевна, из тех пациентов, которых для их же блага нужно держать на сонных уколах до полного выздоровления. Час назад умирали, а уже любовь крутить, — и посмотрел неодобрительно.

Застал меня на табуретке?.. Я насмешливо фыркнула. Ах, любовь-любовь… до гроба. Вопрос лишь, до чьего.

— В ведьминской работе, Арчибальд Дормидонтович, любовь не предусматривается регламентом. И, кстати, против укола я не возражаю.

Глава 7

Чтобы сделать Гарри Поттера невидимым,

его придется перевести в жидкое состояние,

вскипятить и превратить в пар, кристаллизовать,

нагреть и охладить — согласитесь, любое из этих действий

было бы весьма затруднительным даже для волшебника.

Митио Каку, «Физика невозможного»