Ведьмина генетика

Стража оказалась понимающая. Прекрасно понимая, что скорость осла значительно уступает лошадиной, мужчины придерживали поводья и не позволяли собственным коням умчаться вперед. Да и скакуны у них оказались очень послушные, гордо вышагивали вперед, не рвали скорость. Часть отряда, конечно, плелась позади, потому что они везли еще и разбойников, по настоянию Мартена, не привязанных к лошадиному хвосту, а переваленных через седло, аки плененная девица.

В общем, все было бы нормально, и ослам даже не грозило бы открытие, если б ненавистный разбойничий конь, даже спрятанный за иллюзией, не пытался сорваться на галоп. Мартен уже что ему только не делал, не позволяя набрать скорость. Когда он в очередной раз уцепился в лошадиную гриву, потому что на каурого гада больше ничего не действовало, стражник аж закашлялся и участливо поинтересовался:

— Не слушается?

— Слуга мрака! Упрямство — порок не человечества лишь, — высокопарно отозвался Мартен, хотя глубоко в душе ему хотелось выругаться, как последний моряк из Лассарры. — Хочет стать, как вкопанный, а не вкушать герцогское гостеприимство!

— Ему будет обеспечен лучший хлев! — пообещал стражник. — Создания тьмы, они ведь корыстные?

— Да, сын мой, — прошипел Мартен, обращаясь к мужчине, должно быть, в полтора раза старшему, чем он сам. — Ослы — они такие… ослы! Да будешь ты ехать или нет…

Некрасивое — очень некрасивое слово все-таки сорвалось. Мартен аж зажмурился, дожидаясь неодобрительного хмыканья Беллы а так же недоверчивых вопросов стражи, но ехавший у него за спиной мужчина только осторожно поинтересовался:

— А это какая-то молитва?

— Это? — поразился Мартен. Как такое можно было принять за молитву? — Грех это мой. Творец наградил способностью избавлять от пороков других, но свои не желают подчиняться… Сквернословие, знаешь ли, тяжкое наказание, когда сердце все еще пылает, а ты… едешь на осле.

Конь хотел заржать, но, оказывается, умел очень тонко улавливать человеческие настроения, потому что от комментариев все-таки воздержался. Должно быть, понял, что его пустят на специальную конскую колбасу, если вдруг посмеет разрушить все конспирационные мероприятия и выдать в себе настоящего коня, а не осла.

Именно поэтому, исключительно из упрямства, смешанного с чувством самосохранения, конь вдруг встал, как вкопанный. Мартен тяжело вздохнул, но на самом деле — скорее от облегчения, чем потому, что его расстроила вынужденная пауза. Все-таки, для того животного, которое видела стража, стоять куда более естественно, чем галопировать, обгоняя по дороге всех на свете.

Еще минут пять уговоров ушло не то, чтобы наглая скотина все-таки сдвинулась с места. Дальше они двинулись медленным шагом, и Мартен то и дело оборачивался на Беллу и дарил ей очередной обвинительный взгляд.

Стража молчала. Очевидно, они тоже чувствовали себя не в своей тарелке, ведь герцог вряд ли ждал незваных гостей.

Хуже всего, как подозревал Мартен, чувствовала себя Белла. Она ведь мечтала оказаться как можно дальше от герцогского замка, а теперь самовольно возвращалась в логово собственного врага, еще и с артефактом на шее. Мартен знал, что его положение значительно лучше. Во-первых, его никто не ищет, а вот Беллу, скорее всего, уже разыскивают. Во-вторых, он — мужчина, а в Халлайе это означает, что он-то может быть священнослужителем. В-третьих, его магия не поддавалась стандартной процедуре поиска, по крайней мере, какая-то ее часть. А в-третьих, если герцог так уж вздумает его прирезать, то всегда можно признаться в собственном происхождении — и вряд ли даже в Халлайе захотят настолько серьезный скандал с Рангорном.

А вот Белле грозит смерть или гарем, одно из двух. А значит, им надо максимально достоверно отыграть священнослужителей, чтобы потом тихонько уехать прочь и убежать в столь желанную Объединенную Державу. Желательно в полном составе, со всеми руками, ногами и головами, ну, и остальными частями тела тоже, а то мало ли…

Стража тем временем взволнованно завозилась в седлах, и Мартен понял, что едва не проморгал, как они приблизились к цели. И вправду, замок, казавшийся крохотным, если смотреть на него из леса, вдруг превратился в самую настоящую гору впереди, только и оставалось, что врезаться в него, засмотревшись на небеса…

Замковые врата отворились перед ними без единого возмущения, и Мартен вздохнул, с содроганием въезжая во внутренний двор. Громкий скрип засова, заржавевшего от времени, заставил его втянуть голову в плечи — все-таки, даже будучи здесь гостем, Мартен чувствовал себя каким-нибудь пленником.

Что ж, быть в составе королевских делегаций в окружении боевых магов не так и плохо. Да, не побегаешь и не повеселишься, но зато ни одна зараза не посмеет закрыть тебя в подвалах, если ей вдруг что-нибудь не понравится.

Тем не менее, он спешился, потянулся, чтобы помочь Белле, но вовремя вспомнил, что послушникам руки не подают, и потому знакомым с детства знаком осенил замок — так обычно священнослужители благословляли дома, в которых оставались на постой.