Ведьмина Ласка (СИ)

Обессилено опустившись на колени, я дала тонкой струне надежды, что звенела напряжением внутри, оборваться, затапливая сознание тягучей, чёрной пустотой. Словно вторя мне и поддерживая, солнце начало опускаться за горизонт, придавая окружающему миру траурный, пепельно-оранжевый оттенок. Вокруг стояла глубокая тишина, которую нарушал только редкий шорох ветра и тихие вздохи тех, кто не обернувшись все еще обступали нас в человеческой ипостаси.

И что дальше?

– Всеволод устроит захоронение. По воле богов и навьим заветам. В яви он давно нежилец был, – видимо, я спросила вслух, так как Заряна, поднявшись с колен, положила магическую серебрушку Яну на лоб, оторвав перед этим трёхцветные нити. – Будь сильной, – её голос был мягок, но одновременно твёрд. – Тебе предстоит многое пройти, многое выучить и много кому помочь.

– Помочь? Чем и кому?!

– Маша, например, – Заряна кивнула в сторону Волкова, – ты ведь так и не поняла, да, в чём твоя сила? Фамильяры Яги, маленькая ласка и мужчина, понявший и принявший себя?

– Ты - Берегиня, как и я.

– Добро, сила, помощь и принятие… – Взгляд метнулся к Всеволоду, что бесшумно подошёл к нам, – в навьем Берегини усматривают в каждом из нас душу, страждущую и ищущую путь. Их слово – это шёпот воды, мелодия природы, где каждый звук – рассказ о жизни, о любви, о боли и радостях. Каждым своим действием, Берегини учат нас любить и ценить мир вокруг, напоминая о вечной связи с природой.

– Ты помогла Маше Волковой принять и осознать свои страхи, – мягко перехватив слово, напомнила Заряна, – только с тобой у неё получилось принять себя, найти то единение женского начала и Матери Сырой Земли, что даря нам свои богатства кормит и взращивает новые поколения, сама того не ведая, играючи, стала ей проводником. Ты стала, для утративших хозяйку, фамильяров новым якорем и источником силы, благодаря которому они смогут жить и помогать другим, словом и делом. Ты оживила родовой оберег, и, конечно же, ты помогла душе Емельяна очиститься и выбрать правильный путь.

Всхлипнув, я перевела взгляд на остывающее тело Емели. Боль утраты острыми осколками резала кожу, вспарывала мышцы и, до кровоточащих ран бередила душу. Мы были едва знакомы, но сейчас мне казалось, что я потеряла самого важного человека на свете, того, кто принимал меня такой, какая есть, того, кто не побоявшись ни моих покойных родственников и проклятья, ни несправедливой куклы, ни опасного противника встал на мою сторону. Готов быть принимать со всеми недостатками и странностями. Того, с кем я могла быть по-настоящему собой.

– Мы заберём его, – пророкотал Волков, – и устроим достойное захоронение. На границе миров. Там, где он в последнее время и пробыл. Мы верим, что высадив дерево на могиле волка, помогаем душе быстрее вернуться в этот мир. Ласка не волк, но…

– Да, – не дав договорить, я кивнула. – Пусть будет так.

Толпа, собравшаяся вокруг, отступила, давая дорогу вожаку. Он поднял тело Яна на руки и медленно направился к лесу, словно возглавляя ритуал последнего прощания.

Заряна, тем временем, подойдя ко мне, взяла за руку. Её касание было тёплым и успокаивающим.

– Ты не одна в этом мире, – прошептала она. – Мы все здесь, чтобы поддержать тебя. И научить.

Глава 31

– А ведь он изменился… Очень, – задумчиво протянула Мать сыра земля. Откуда-то из кустов к ней на руки юркнула ласка. Зверек ткнулся в ладонь, жалобно запищал и свернулся на зеленом сарафане, тоскливо сложив острую морду на хвост. — Что, дружок. И ты осиротел разом? — богиня погладила ласку пальцем вдоль переносицы и подняла задумчивый взгляд на Рожану.

— Ты прекрасно знаешь, что вернуть его обратно, не привязав к жизненной силе Василисы, я не могла, — с раздражением ответила богиня, совсем как обычная женщина закатив глаза к небу. — Это тело старо. Лишенное возможности обращаться в ласку, оно вернет себе реальный возраст. К вечеру Емельян был бы дряхлым стариком, годным Василисе разве что в отцы.

Ласка подняла голову и, будто дрессированная, вздохнула так горестно, как если бы потеряла самое дорогое в жизни.

— Сроднились вы, да? — сочувственно улыбнулась Мать сыра земля, любившая всех животных без исключения. Все они в какой-то мере были ее детьми. За всех болело сердце. За непутевого Федора, за обездоленного Яна и за бедную ничейную теперь зверюшку.

— Он сделал свой выбор! — строго бросила Рожана.

— Благородный! Собой пожертвовал. Дважды, — не менее упрямо возразила богиня и отвернулась, ища успокоения в мерном течении Смородинки.

Та, что еще недавно плавала в воде щукой, подошла к берегу ближе, едва пальцы ее скрылись за водной гладью, как река потемнела, пошла кругами, забурлила кипящей кастрюлей…

— Разряд! — женский голос перекрикивал жужжание аппаратов, вой сирен и тяжелое дыхание кого-то рядом. — Еще!