Ведьмина печать. Ловушка для оборотня (СИ)

«Быть может, и сейчас пожалеешь? Подскажешь, как, не мараясь, уговорить Слапа поделиться едой?»

«Так и быть, сжалюсь. Шагай быстрее, пока я не уснула!»

Повторное появление высокой незнакомки Брада встретила с беспокойством, но и любопытством. Женщина подошла неспешно и холодно спросила:

— Хочешь дар от госпожи Талазы?

— Хочу! — трактирщица вытянула большую голову и подобострастно закивала.

— Свежей горячей еды на трех человек. Теплых одеял. Живо!

— Мигом! — Брада скрылась на кухне. Звон посуды и громкий топот красноречиво говорили о ее стремлении услужить.

«Да за такой дар она должна полную луну кормить тебя, их и перевертыша!» — пробурчала хозяйка цветочного дома.

«Кого?» — уцепилась за слово Юлиана, но Талаза молчала.

Совсем скоро выбежала запыхавшаяся трактирщица.

— Госпожа, я выбрала все свежее. Немного, но сготовлю и… и принесу куда скажете! — таких преданных, исполнительных глаз, источавших почтение и почти любовь Анка за всю жизнь не видела ни у одного работника.

«Чего это она?» — полюбопытствовала у ведьмы.

«Увидишь. Высокомерно назови время и место, куда следует принести остальное. И не смущайся. За награду она ползком за тобой увяжется. Потом потребуй кольцо, она знает какое. Приложи его на мгновение к броши. На мгновение! И верни».

Так Анка и сделала. Как только женщина схватила кольцо дрожащими руками, ее губы скривились, а глаза заблестели от влаги.

— Все исполню! — обещала она, кланяясь, как болванчик.

«Запугали?» — вздохнула расстроенная Анка.

«Я счастье подарила!»

Смотреть на чужое унижение было тошно и, подхватив узлы, Юлиана скорее покинула таверну.

«Благодарю за помощь», — обратилась к ведьме.

«Сплю. Отстань!»

* * *

«И как им предложить еды? Спалили их дом, лишили имущества, потом я приношу подачку… — раздумывала подавленная Анка, неуверенно шагая к хибарке. — Но если уйду, им есть нечего, а мне не поздоровится за непослушание. Авантюристы-интриганы хреновы, заварили кашу, а мне унижаться!»

Устало выдохнув, толкнула дверь и вошла.

— Нам от тебя ничего не надо! — раздалось сразу же за спиной. Оули стояла за дверью.

— Показываете гордыню, как положено высокородной фа?! — обернулась Юлиана на голос. — Только кому делаете хуже? Гордыня покрыла вас ледяной корой, сквозь которую не проходит даже материнская жалость?!

Ненавидящий взгляд черных глаз тетки Асаара, сузившиеся крылья носа, губы, желавшие выплюнуть гадость, боролись с гордостью и с состраданием к единственной дочери. Анка отчетливо видела, какое отвращение к ней испытывает эта женщина.

— Ненавидеть сможете меня и после, когда он вернется, но, вдруг, будет поздно? Когда видела его в прошлую встречу, у него была ранена рука… — слова о ранении Асаара лишили собеседницу надежды. Самообладание не позволяло ей заплакать, но дрогнувшие края губ выдали все, что творилось в душе хозяйки.

Юлиана сокрушенно вздохнула.

— У меня нет причин ни мстить вам, ни торжествовать. Если бы не воля случая, никогда бы не появилась в этом захолустье, не носилась бы с сумами и не лезла бы в жизнь незнакомых людей. И я не виновата во всем этом! — выпалила и спрятала руки за спиной.

— А кто виноват? — спросил голос сверху.

— Вам виднее. Я жила спокойно и счастливо. Не богато и не бедно. Меня любили, жалели, и я ни к кому не лезла. А потом раз, все пошло наперекосяк, и теперь я стою перед вами, и оправдываюсь в том, чего не совершала.

— Сильно ранен?

Юлиана догадалась, кому принадлежит голос.

— Жить будет. Как хотите, но я не уйду! — рассерженная, плюхнулась на скамейку на тонких ножках и чуть не упала. Только размахивая руками, удалось удержать равновесие.

— Дом разнесешь.

— Не всем же быть то… — хотела сказать «тощими», но сдержалась, — тоненькими и изящными.

Это была наглая, грубая лесть, но решилась на нее от отчаяния.

«Невеста» рассмеялась высоким, чистым смехом. С каждой минутой Анка все больше понимала, что Улаура привлекало в этой Аоле.

— Хочешь стать как все?

— Нет, — отрезала Юлиана и, поежившись, обняла себя руками. — Холодно у вас.

— Дверь там.

— Я замерзла, как собака, вымокла, тащилась по непролазной грязище. Я не фа, благородства во мне ни на монетку, так что не надо испепелять взглядом! Просто открою крышку и буду искушать запахом.

— Ты похожа на кухарку, бегающую с плошками и думающую только о животе! — укусила Аола.

— Не к лицу фа нападать на несчастную, обездоленную кухарку и опускаться до ее уровня, — спокойно парировала Юлиана. В принципе, к этому Талаза ее и готовила.

— Мам! Да она еще и нахалка!

— Будете есть или гордыми помрете от голода? — не отставала Анка. Перед глазами то и дело представлялся разъяренный Асаар, обвинявший ее в страданиях близких.

— И что там?

— Аола, не смей! — отчеканила ледяным тоном тетушка. — Если из-за меня, я не притронусь!

— Когда он увидит, как вы голодали-страдали, придушит меня, а это покушение на чужую собственность и расплата. Этого хотите?

Спор прекратился тут же. Тетушка Оули плотнее затянула шаль на груди и выбежала из дома, хлопнув дверью.

— Она же простынет!

Аола не ответила.