Ведьмина печать. Ловушка для оборотня

«Кого собирается соблазнять?!» — Сар чувствовал себя преданным, опустошенным. Онемевшие руки ослабли, и неверное движение выдало его присутствие. Ана подошла к окну и, увидев его глаза, горящие от ненависти, закричала. Убегать не стал. Но стоило увидеть тщедушного юнца, на которого без слез не взглянешь, не знал: смеяться ли ему или злиться? Неловкое, быстрое касание щеки Аны красноречиво говорило, что мальчишка робок, скромен, и что между ними ничего не было. А когда она беззастенчиво вытолкала сутулого защитника за дверь, Сар совладал с собой, но почему не уполз, а залез в комнату, когда она открыла окно, сам не знал.

«Чтобы передохнуть!» — убеждал себя позже, однако это было неправдой. Если бы она бросилась к нему, расплакалась, сказала бы, что тосковала, возможно, все было по-другому, но Ана тоже была гордой и ждала, когда он бросится к ней.

Хотел сказать: «Я нашел тебя», а вырвалось угрюмое: «Ты влезла в чужое дело», и в ответ услышал укор про Аолу. Он сделал больно ей, а она не осталась в долгу…

На постоялый двор Асаар вернулся опустошенным, взволнованным и распрощавшимся с надеждой, а Юлиана до утра не смогла сомкнуть глаз.

* * *

Дочь безмятежно дремала, зарывшись лицом в мягкую подушку. Оули с нежностью, осторожно, чтобы не разбудить, поправила ее разметавшиеся волосы, подоткнула пуховое одеяло и села рядом на кровать.

Близился рассвет, а она не могла сомкнуть глаз из-за тревоги. Хоть Сар и оборотень, силен, хитер — все равно волновалась. Дожидаясь его, вглядывалась в темную, неуютную улочку с ползущими черными тенями, падающими от колышущихся ветвей деревьев. У ветхой рамы сквозило, и даже в теплой шали, наброшенной на плечи, тетушка мерзла. Спрятав окоченевшие руки подмышками, она чутко прислушивалась к каждому шороху, а когда, наконец, под окном мелькнула огромная фигура, с облегчением выдохнула: «Сар!» — и настежь распахнула ставни. Хватило беглого взгляда, брошенного на его мрачное лицо, чтобы сердце застучало в ожидании дурных вестей.

— Она там, — выдохнул он, и Оули остолбенела. Всю дорогу, пока добирались до Бореля, ее терзало подозрение, что исчезновение Аны связано с их поездкой, ведь утром получила окончательный ответ от фая Франа, а днем она исчезла… Верить не хотелось, однако теперь сомнений не осталось.

«Но как узнали? И зачем им камень!?» — на кругловатом лице женщины за мгновение проступили скорбные морщинки и растерянность. Она беспомощно обхватила себя руками и прошептала:

— И пусть. Все равно что-нибудь придумаю.

Мы сможем, — подбодрил Асаар, и тетушка бросилась к нему. Обхватила руками за шею, благо, что сидел на полу, и, уткнувшись лицом в плечо, заплакала. Огромная ладонь Сара легла на ее голову, с черными, уже тронутыми сединой косами, и от сострадания к близкой, почти родной женщине, он забыл про свою боль.

Выплакавшись, Оули заснула тревожным сном, а он продолжал сжимать и согревать ее узкую кисть, свесившуюся с кровати.

«А у Аны большая, но тоже изящная», — вспомнил, и в грудине заныло.

Забрезжил пасмурный рассвет. По небосводу поднималось розовое солнце, скрытое серой кисеей хмурого дня, но он радовался непогоде. Мужчины не плачут, и холодные небесные слезы вместо него оплакивали потерю той, что могла быть его.

«Не нужен я — и ладно! Будь с кем хочешь, но безусого сопляка и камень не отдам!» — обида на Ану, злость на свою слабость ожесточили Сара, придали сил и решительности.

Ни тетушка, ни он не собирались опускать руки. Наоборот, почувствовав, что враг наседает, из упрямства решили сделать все возможное, чтобы произвести впечатление, добиться расположения семьи Лефов и подобраться ближе к артефакту. А в случае неудачи они приняли решение (правда, каждый в тайне), что не остановятся ни перед чем.

Готовясь к важному событию, два дня впопыхах покупали новую обувь, духи, необходимые мелочи, платья…

Портниха при всем желании не успела бы пошить наряды, поэтому пришлось выбирать из готовых и подгонять по фигуре.

«Для высокородных фа платья скромные, однако в каждом чувствуется вкус и благородство», — довольно оглядывал Сар обновы. Оули выбрала вишневое платье и длинную темную кирею с длинными рукавами, со шнуровкой на талии. Строгий наряд оттенял ее печальную красоту. А для Аолы подобрали розово-лиловое платье с желтым узором и короткую приталенную синюю накидку с рукавами, отороченную тесьмой.

— Следует заказать и другие — более роскошные, — предложил он, желая еще порадовать их и позлить Ану.

— Мы приехали учить его отпрыска. Будет странно, если вырядимся парадно, находясь в статусе прислуги, — возразила тетушка.

Умом Сар это понимал, но хотел сделать всевозможное, чтобы малохольный Сольфен обратил внимание на Аолу, чтобы Ана осталась ни с чем. Как ни гнал мысли о ней прочь — многое делал, думая о Ане или назло ей, что тоже не радовало. Он хотел бы выбросить ее из головы, да не получалось.

— Ваше благородство не скрыть ни лохмотьями, ни низким положением, — возразил Асаар.

Тетушка улыбнулась.

— Думаешь, у нас есть шанс?

— Не сомневаюсь.