Ведьмина поляна

Сан Саныч успел ликвидировать из карабина двух монстров и «медведя». Максим не отстал от него, развалив последнюю тварь выстрелом из «мосла», превратившегося в кусок льда. Остальное доделали дружинники Гонты и сам воевода, а также воительница на колеснице, не хуже мужчин владевшая мечом. Когда пыль схватки осела, на каменном щите обрыва лежали, изредка подёргиваясь, восемнадцать куч расползавшихся «крабов», а на стену обрыва ползли ручьи огромных муравьёв, прятавшихся в выбоинах скал.

К Максиму подскакала раскрасневшаяся Любава.

Он опасливо покосился на её «коня», повернувшего к нему птичью голову с немигающими прозрачно-красными глазами. Девушка заметила его нерешительность, улыбнулась.

– Клювар сваих не чапае. Вялико дзякую за допомогу. Будьмо у долги.

– Рад был помочь, – пробормотал Максим.

Она перевела взгляд на подходившего Александра, на ходу перезаряжавшего карабин.

– Добры агнестрел. Ты вой?

– Больше по должности, – смущённо ответил Сан Саныч, поняв вопрос. – Я военный комиссар Брянска, готовлю молодых парней служить в армии.

Любава вопросительно приподняла брови, но продолжать расспросы не стала.

– Топи зовсим нахабилися, бацька, – обратилась она к Гонте. – Надобишь павяличивац колькасу постоу.

– Решимо, – сказал седобородый (Максим с интересом посмотрел на отца Любавы, отмечая их сходство). – Кудёма, остаток похоронь и чакай до вечеру, тябе змениц Мерцан.

– Слухаюся, войвода, – прогудел басом могучий бородач с огромным топором в руках.

– До застаувы!

Отряд потянулся в лес.

– Что это? – спросил Максим у предводителя. – Внизу? Океан?

– Великотопь, – коротко ответил Гонта.

К Максиму подъехала колесница.

– Сядайце, – предложила девушка-возница.

Через полчаса, проехав горную стену – со стороны обрыва она была не видна, объявившись вдруг сзади, когда отряд проехал сквозь невидимую границу мира, – дружинники въехали в Хлумань.

Глава 12

Максим рассчитывал к вечеру встретиться с Любавой, но не повезло. Девушка получила какое-то задание от воеводы и убыла в неизвестном направлении вместе с тремя дружинниками. На вопрос расстроившегося молодого человека: где Любава? – немногословный Гонта ответил:

– Налади топигрань.

По-видимому, это означало, что дочь воеводы занимается коррекцией охраны границы Роси, командуя чем-то вроде группы особого назначения. Пришлось объясняться с теми, кто был в данный момент доступен.

Так Максим и Сан Саныч выяснили, что мать Зоана является наместницей губернатора, или князя, на местном наречии, и управляет приграничной зоной государства от её западной границы с Хлуманью в центре до границы с микоростенским княжеством со столицей Микоростень. Об этом она рассказала сама, хотя разговор получился трудным из-за многих и многих терминов, незнакомых гостям.

Их разместили в отдельных спальнях дома воеводы, и оба с интересом принялись знакомиться с бытом росичей, оказавшихся волей судьбы в своеобразной резервации.

К удивлению Сан Саныча, кот освоился в новом жилище быстрее, чем люди. Он по-хозяйски обошёл помещения первого этажа усадьбы, не пытаясь освободиться от поводка, обнюхал углы и потратил пять минут на обследование хозблока, где располагались раковины умывальников, с виду сделанные из отполированного дерева, душевая кабина и туалет, представляющий собой удобный стульчак с откидной крышкой. Несмотря на это, запахи в помещении стояли приятные, словно рядом находился деревообрабатывающий комбинат, и было видно, что за этим хозяйством ухаживают.

Максим сводил кота и на улицу.

Реакция Рыжего рассмешила хозяек, живо перекинувшихся своими впечатлениями.

Кот постоял на крыльце, нюхая воздух, раскрыв почерневшие глаза на полморды, спустился на улицу, однако недалеко послышался клёкот-рёв «птицеконя», и зверь метнулся назад, спрятавшись в ногах хозяина. В светлице он успокоился окончательно, нагло улёгся на лавку в углу и вздохнул так, будто вернулся с тяжёлой работы.

Разговора с Гонтой не получилось. Он куда-то спешил, отвечал лаконично и не всегда понятно, пообещав ещё раз скорого прибытия некоего «правидца». Слово показалось знакомым, близким к русскому «провидец», но выяснить его реальную суть не удалось. Воевода оставил гостей на попечение женщин и скрылся.

До вечера они обошли полдеревни, оказавшейся на самом деле пограничной заставой, и повстречались с Малятой, помнившим Максима по первому знакомству.

Парень действительно находился на лечении у местного «терапевта», которого называли лекар или здравоправ, и был готов вернуться в дружину. Несмотря на возраст – парню исполнилось всего девятнадцать вёсен, – он командовал отрядом спецназначения, называющимся «с ветра погоня», что бы это ни значило.

Малята обрадовался, увидев Максима, хотя и пытался скрыть эмоции напускным спокойствием. В общине отсутствовал обычай пожимать друг другу руки при встрече или обниматься, зато существовал другой способ дружеских приветствий, что юный дружинник и продемонстрировал. Он прижал правую руку к груди (можно сказать, к сердцу) и сказал ломким баском:

– Здраво бытии!

– Здраво! – сориентировался Максим, повторив жест.