Ведьмина сила

И уже дома Мара решилась спросить:

— Как это вообще возможно?.. Она мертва, мы живы… и она тоже будто жива! Как?.. Неужели так к любой ведьме прошлого прийти можно?..

— Конечно, нет, — отозвалась Элла добродушно. — Это подготовленное заклятье на тридцать посещений, — и полушутя-полусерьёзно добавила: — Знаешь, я тоже думаю такое сделать. Для дочки. И для тебя, если понадоблюсь. Всего-то надо на несколько дней уехать в глушь…

И, разувшись, добавила:

— Если что-то появляется, то оно не исчезает бесследно. И живая бабка Лукерья — это один из «следов». Упавший волос. Срезанный ноготь. Кровь на жертвенном алтаре. Можно сохранить часть себя в пространственно-временной петле — в помощь потомкам. Не навечно, конечно, но всё же.

* * *

Девочка, малышка… Мара укачивала дочку, мурлыча под нос колыбельную, и гнала неспокойные мысли, да безуспешно. А мысли были не только беспокойными. Страшными. Неделю назад появился первый признак… поражения. Мумификация. Кожа на ступнях ссыхалась, сморщивалась, истончалась. И там, где появились пятна, пропала чувствительность, а из проверочных ран не шла кровь. Они покрывались грубыми чешуйками и разрастались. С каждым днем. Пока их удавалось скрывать, но еще неделя-вторая…

Малышка захныкала.

— Ш-ш-ш, солнышко, мама рядом…

Пока еще — рядом. Но надолго ли?..

Ехидна, отставшая на время беременности, появилась опять — голодная до силы и жизни как никогда прежде. А потом появились и признаки мумификации. А значит, тело, несмотря на силу духа, начинало умирать.

И, невидяще глядя на ребенка, глотая слезы, Мара приходила к единственному отчаянному решению. В безумный, воющий комок боли превращаться не хотелось. Ни разу. А всё шло именно к этому. Мумификация вела к быстрой смерти лишь тех, кто отжил свое. Для проклятых молодых она порой растягивалась на года. И, может, именно этого Ехидна и добивалась — полнейшей беспомощности жертвы. И, когда она придет за телом, сломленный бесконечной болью дух сдастся без боя.

Раньше Мару страшило только это. А теперь она боялась за дочь. Боялась, что безумной ведьме достанется еще одна беззащитная девочка — еще один потенциальный палач. И Ехидна сделает то, что не смогла сделать с ней, — заберет дочку, воспитает под себя… и для новой себя.

Поможет ли Элла? Конечно, думала иногда. Не факт, сомневалась порой. У наставницы большое сердце — большое, но холодное. Проведя рядом с ней больше чем полжизни, Мара заметила, что Элла ничего не делает просто так, по доброте, вдохновению или энтузиазму. Любой ее поступок за пределами работы имеет цель. Четкую, но для ученицы непонятную.

Помогут ли наблюдатели? Без сомнения. По сугубо меркантильным причинам — заиметь еще одного палача. И муж, конечно, костьми ляжет. Но — хватит ли их защиты? Мара сомневалась, и небезосновательно. Для нее-то не хватило. Проворонили. Упустили. Или — позволили. И кто поручится за то, что не позволят опять?..

И мысли — как она говорила про себя, свалить из этой жизни — посещали всё чаще. Лишить Ехидну подпитки, думалось иногда, и долго ведьма не протянет. Лет двадцать-тридцать… Но самое главное, она упустит выплеск. И вряд ли доживет до второго. Если не найдет новую девочку. И тут мысли о смерти отодвигались в сторону. И думалось, что надо тянуть, сколько возможно. А возможного, вспоминая первую стадию мумификации, осталось не так много, как хотелось бы, и перспективная девочка — вот она, нервничает, ощущая состояние матери… И Ехидна о ней знает.

И мысли метались между плохим вариантом и вариантом-еще-хуже, и малышка плакала, и по лицу Мары катились злые слезы.

Интуиция — та, что часто толкала на необдуманные поступки и оборачивалась крайне полезным магическим опытом, — говорила: держись подальше. Чем дальше от ребенка проклятая женщина, тем лучше для него. Даже если это мать.

…а наставница как раз решила сделать то, что хотела — зачаровать себя во временной петле. И собиралась уйти…

* * *

Элла умирала.

Стоя у ее постели, Мара с ужасом смотрела на наставницу, полулежащую на постели. В лице ни кровинки. Скелет с явными следами мумификации на лицее, шее и руках. Дымящаяся рана на месте некогда мощного «угля». Правая рука спрятана под одеялом.

— Для хуфии нужны дух и сила, — сказала Элла очень спокойно, и Мара вздрогнула — столь громким показался ее голос в гробовой тишине полутемной комнаты. — Чтобы оборвать перевоплощение, «уголь» пришлось выжечь. Садись.

И она послушно села на стул у кровати. Очень хотелось взять наставницу за руку, зареветь и просить прощения до хрипоты, но слова колючим комком застряли в горле. Першили, слезами давили на глаза, но не шли.

— Не считай себя виноватой, — все так же спокойно продолжила Элла. — Пойти за тобой — мой выбор, а пойти неподготовленной — моя глупость. Как и самообман, которым я пытала нас обеих. Я верила, что ты справишься… до последнего.

— А теперь? — хрипло спросила Мара.

— Теперь мне уже всё равно, — наставница повернула голову и улыбнулась.