Ведьмина тропа

Матерью Антонина побыла не долго, да и ребёнок постоянно плакал у неё. Сердобольные соседки норовили помочь, но ведьма не слишком-то пускала их в дом.

Никто не знал даже имени девочки, а когда та начала подрастать, соседи между собой прозвали её Надеждой, потому что оказалась она полной противоположностью матери и бабки, росла доброй и отзывчивой.

Одна из соседок — одинокая старая женщина — постоянно привечала Надежду у себя, угощала вкусной едой и дарила новые вещи. Жаль ей было хорошую девочку, ведь у Антонины она ходила в лохмотьях.

Кто, знает, может быть, эта доброта старой женщины и оберегла душу Надежды от зла, не позволила ей уподобиться тёмным ведьмам, когда настало её время.

Когда исполнилось Надежде восемнадцать, и пришла пора принимать колдовской дар, мать воспротивилась — не хотела с силой расставаться, которая давала ей чувство власти и продлевала молодость. Она всё чаще разговаривала сама с собой, окружающий мир воспринимала иначе — будто какую-то помеху, витала в иной, своей собственной реальности.

Так или иначе, задумала она перечить судьбе, и не повела дочь на встречу с духом Агафьи, а решила убить Надежду — утопить в болоте. Может, так она не только силу при себе оставит, но и ещё чего-нибудь ей перепадёт от хозяина Нави. Вон, бабка её, Агафья, принесла в жертву муженька своего и бессмертие обрела, стала хранительницей. Кости его до сих пор при ней, несмотря на то, что она уже сама и не ходит по земле живых. Да ей и ни к чему ходить-то, ведь теперь вся лесная нечисть у неё на побегушках. А останки Поликарпа для неё вроде ключа между мирами.

Но как раз в то время, когда Антонина попыталась воплотить в реальность задуманное зло, мимо проходил охотник — Золотухин Пётр. Увидев, как ведьма пытается утопить свою дочь, он, не раздумывая, вскинул ружьё и выстрелил.

Надежду вытащил из трясины, отвёл домой. Долго не могли они в глаза друг другу смотреть, но тем не менее Пётр всё чаще захаживал в гости — приносил дичь и ягоды лесные. А после они поженились, и родилась у них дочь — Глафира, а попозже — вторая, Марфа.

Красотой и нравом уродились они в мать, чему та не могла нарадоваться. Учила она дочерей только доброму, наставляла в познании трав и минералов, обучала их обеих знахарской премудрости, зная, что скоро придётся сделать тяжёлый выбор, и обременить одну из них колдовским даром, связью с потусторонним миром.

Но, судьба распорядилась иначе.