Ведьмино отродье

- Да все тому, как удивительно находчив и как изворотлив наш разум. Чем меньше мы можем разобраться в том, что творится у нас под самым носом, тем больше нас тянет в заоблачные выси.

- Ты это обо мне?

- Конечно! - с жаром подтвердил Лягаш. - Конечно! Ибо прежде чем браться рассуждать о чем-то непонятном и далеком, нужно сначала решить дела простые, насущные. Вот, например, скажи: за что ты чуть было не убил того стражника? Да-да, того самого, который толкнул тебя на базаре.

- Но он обозвал меня дикарем!

- И вот за это ты решил его прикончить. Иначе говоря, убить. За то, что он, вполне возможно, сделал совершенно случайно - толкнул. Р-ра! Х-ха! "Толкнуть" и "убить" - разве это равноценные поступки? Разве это не дикость?

- А что я, по-твоему, должен был делать?!

- Я тоже спрашиваю, что?

Рыжий молчал. Тогда Лягаш продолжил:

- А вот еще вопрос: а может, этот злополучный стражник был здесь совсем ни при чем, а просто подвернулся тебе под горячую лапу? Может быть, ты просто срывал на нем накопившееся в тебе зло? А вот такой поступок как раз и есть самая настоящая дикость, и, значит, стражник был совершенно прав, называя тебя дикарем. Ведь насколько я могу судить о случившемся, а я, признаюсь, давно уже очень внимательно слежу за тобой и знаю кое-что такое...

- Р-ра! Не будем об этом!

- Не будем, - закивал Лягаш, - согласен. Потому что истинная причина всей этой истории тоже не очень-то желает огласки.

- Не будем!

- Не будем, - вновь кивнул Лягаш, - не будем. Но тогда мы заодно не будем вспоминать и Солнце, и Луну, они уж слишком от нас далеко, точнее, высоко, нам их все равно не достать, так что лучше спустимся на землю, к делам простым, обыденным. И поэтому я опять повторяю: так как же тебе здесь?

- Но я же говорил уже...

- Я не о яме - вообще. Как тебе здесь, в казарме, в Дымске?

Рыжий молчал. Тогда Лягаш, немного подождав, сказал:

- Ну, если ты сам не хочешь об этом говорить, тогда скажу я. Так вот: ничего страшного не произошло, просто тебе уже тесно в казарме, ты перерос ее. А если так, тогда тебе пора поскорее из нее выбираться. Но сперва нам надо выбраться из этой ямы. Вставай, пойдем!

- Куда?

- На Верх, ко мне. Ты ведь еще ни разу не был у меня на Верху, так что пора уже и посмотреть, как я там живу, как устроился. Между прочим, очень даже неплохо. Да и потом... Наша беседа, я надеюсь, еще далеко не закончена, но мне не хотелось бы продолжать ее здесь, в этой яме. То, о чем я собираюсь тебе сказать, весьма серьезно... Вставай же, ну!

Но Рыжий не вставал. Лягаш стоял над ним, ждал. Ждал...

И наконец Рыжий сказал:

- Нет, я не пойду. Я ведь наказан. И мне еще три дня нужно сидеть, и...

- А! - усмехнулся Лягаш. - Все понятно. Опять, значит, как в Выселках. Помнишь небось? Я звал тебя, ты отказался. А после было что? Ведь же пошел!

- Нет, не пошел! - зло выкрикнул Рыжий. - А ты меня увез. Украл!

- Украл? И что, ты об этом жалеешь?

- Да!

- Вот даже как!

- Да, даже так!

- И не пойдешь со мной?

- И не подумаю! Довольно! Тогда ушел с тобой - и что я здесь нашел? Х-ха! "Вверх, вверх, вверх!" - ты говоришь. Да только нету Верха! Есть только низ да ямы! И грязь! И ложь! И Солнца нет, и нет Луны, и...

Рыжий поперхнулся и замолчал, застыл. Так и сидел - молчал, не шевелился. Тогда Лягаш...

- Ар-р! - закричал. - Ну и сиди! Вот уж действительно, ты - ведьм...

- Что?!

- Ничего! - Лягаш вскочил, полез наверх.

Вылез, брякнул решеткой, пошел...

Нет, не пошел - вернулся. Стоял над ямой и смотрел на Рыжего, молчал. И Рыжий на него смотрел - задравши голову, оскалившись. Потом сказал:

- Да, это так. Я - ведьмино отродье. И в другой раз прошу тебя все договаривать!

Лягаш сверкнул глазами... Но смолчал. Зло сплюнул в сторону, ушел.

И снова наступила тишина. Спокойно стало, хорошо. Сверху падает снег. Снег - это, конечно, красиво, но много снега - это уже плохо; по рыхлому снегу бежать тяжело. И если бы один бежал, так ни за что бы не загнал, а так мы время от времени меняемся: то Косматый ведет, то Заика, то я, потом опять Косматый и так далее. По совести. А последним, когда мы уже настигаем, вперед всегда выбегает Вожак, он тогда первым и бросается, а мы уже за ним... А тут, у этих чужаков, всегда бежишь один. Мало того: бежишь, бежишь - а потом обязательно в яму! И в эту яму падаешь и падаешь и падаешь, все летишь и летишь, кувыркаешься, а эти лучшие стоят там, наверху, и улюлюкают тебе вслед, свистят да и еще кричат: "Отродье! Ведьмино отро..."

А снег все падает и падает; это, должно быть, наступает оттепель. А вот если бы после оттепели все это сразу прихватил настоящий, хороший мороз - вот было бы тогда хорошо! Потому что тогда все сугробы покрылись бы настом. А по крепкому насту бежится легко, по насту ты бы и один легко управился с добычей. А так, пока еще та оттепель, пока тот мороз...

Снег падает и падет. Тихо кругом. Смеркается...

А вот уже и ночь пришла, и ты опять всю ночь сидел, смотрел на небо, думал: не надо путать, мир - это не ямы, мир - это ночь, пустота и темнота, глаза должны привыкнуть к темноте, и это, собственно, все, что нам нужно в этой жизни.