Ведьмино отродье

Достопочтенный Сэл О’Нелли, министр юстиции; достопочтенный Энтони Прайс, министр культуры; достопочтенный Сиберт Стэнли, министр по делам ветеранов; и мистер Лонни Гордон, президент фирмы «Гордон Стратеджи», председатель совета директоров Мейкшавегского театрального фестиваля. В сопровождении Фредерика О’Нелли, сына министра О’Нелли.

Сэл с годами обрюзг и раздался; Тони, как всегда, элегантен, одет с иголочки. Волосы слегка поредели, но почти незаметно. Сиберт Стэнли всегда был похож на тюленя – маленькая голова, ушей практически нет, крошечные глазки, грушевидное тело, – и таковым и остался. Молодой человек, Фредди О’Нелли, достаточно привлекательный – темные волосы, белозубая улыбка, – но держится в стороне. Как будто ему не нравится компания, в которой он оказался, пусть даже в эту компанию входит его отец.

По бокам от центральной группы высокопоставленных гостей теснятся «другие официальные лица» из правительственных приспешников и администрация колонии в полном составе. Последние, вполне вероятно, наложили в штаны. Нечасто случается, чтобы их почтили визитом министры. На самом деле сегодня впервые.

Эстель на заднем плане, в тени. Она не любит выделяться на подобных мероприятиях, объяснила она Феликсу, но обещала обеспечить ему прикрытие: отвлекать внимание, успокаивать начальника колонии и сотрудников администрации, если они перенервничают. Они с Феликсом сверят часы, и она позаботится о том, чтобы два фильма включились одновременно.

– Считайте, что я здесь, чтобы всех умаслить, – сказала она. – Я буду следить, чтобы все шло как по маслу.

– Как мне вас отблагодарить? – сказал Феликс.

– Обсудим позже, – улыбнулась она.

Открывается дверь. Гости заходят внутрь. Дверь закрывается.

Феликс садится перед компьютером, спрятанным за ширмой.

– Переключитесь на микрофон Маракаса, – говорит он и надевает наушники.

Гул голосов. Высокопоставленные гости поочередно проходят через рамку на проходной. Правила едины для всех. Никаких исключений, вежливо объясняют Дилан и Мэдисон. Правильно, звучит голос Сэла О’Нелли. Вижу, что вы хорошо исполняете свои обязанности, ха-ха.

Все пребывают в приподнятом настроении. Феликс знает от Эстель, что они приехали во Флетчер прямиком с предвыборного банкета, где их, по всей видимости, хорошо принимали, и можно не сомневаться, что достопочтенные министры хлопнули по паре бокалов вина или даже чего покрепче. Теперь надо заехать в тюрягу к отбросам общества, выполнить свой общественный долг – и скорей по домам. Чем быстрее, тем лучше, потому что погода портится. Похоже, грядет снегопад. Может быть, даже метель. Помощники наших высокопоставленных особ уже наверняка нервно поглядывают на часы.

Сэл расслаблен и благодушен. Они согласились на этот балаган в основном потому, что Фредди очень хотел приехать, а он, Сэл, убежден, что солнце светит из задницы Фредди, хотя предпочел бы видеть сына уважаемым адвокатом, а не лицедеем. Ладно, чем бы дитя ни тешилось. Побалуем мальчика. Но когда они вернутся в Оттаву, Сэл объявит о закрытии этой так называемой Литературной программы по повышению грамотности, что бы это ни значило. Тюрьмы предназначаются для наказания осужденных преступников, а вовсе не для того, чтобы за счет государства давать им бесплатное образование, тем более что они по природе своей не способны учиться. Как там говорится? Природа или воспитание, как-то так. Кажется, это из какой-то пьесы? Сэл отмечает в уме, что надо будет спросить у Тони. Он раньше был связан с театром.

Или лучше спросить у Фредди. Мальчик, конечно, расстроится, когда Сэл поставит ему условие: либо юридический факультет, либо мальчик лишается ежемесячного содержания, потому что хватит играть в игрушки. Пора начинать взрослую жизнь. Может быть, это сурово, но Сэл хочет для сына только самого лучшего. В театре мальчик растратит себя впустую, искусство – вообще тупиковый путь, который под чутким руководством Тони и вовсе зарастет бурьяном, как прекрасно известно Сэлу.

– Мобильные телефоны надо оставить на вахте, – говорит Дилан Сэлу. – Сэр. Прошу прощения. Мы за ними присмотрим. Заберете их на обратном пути.

– Да, конечно, – говорит Сэл, – но я министр… – Он видит, как на него смотрит Фредди, и умолкает на полуслове. Сыну не нравится, когда Сэл использует свое служебное положение; хотя какой прок от служебного положения, если его не использовать? И все-таки он отдает телефон охраннику.