Ведьмино отродье

— Нет, нисколько, — небрежно ответил Юрпайс, лег поудобней, потянулся и зевнул, потом старательно укрылся пледом и продолжил, неторопливо, четко, словно на уроке: — Ведь я же говорил уже — они живут на плоскости, а там свои законы. Вот тем законам я их и учу. Есть в этом логика?

— Да, есть.

— Тогда чего вы от меня хотите?

Мерцала тусклая свеча. Юрпайс полулежал на подушках и насмешливо смотрел на Рыжего. Р-ра! Снова эта ложь — во благо. Р-ра! Во рту вдруг стало сухо, шерсть на загривке вздыбилась, а когти сами собой впились в стол…

— Вот даже как! — сказал Юрпайс, глядя на когти Рыжего. — Ну-ну, давайте, братец, прыгайте, душите. Ведь это в споре самый сильный аргумент! Хотя чему я удивляюсь? Вам, дикарям…

И замолчал. Стыд! Стыд! И Рыжий тяжело вздохнул; шерсть улеглась, когти ушли. И лишь глаза его — он знал, глаза не лгут…

— Не лгут, не лгут, — кивнул Юрпайс. — Да, это так, кривить вам не дано — я ж это сразу понял. Да и Сэнтей рассказывал, как вы… Х-ха! Ха! Вы думали, что провели его и скрыли свою главную печаль. А он тогда вас просто пощадил; не стал позорить да высмеивать, а просто взял и выставил за дверь…

— Меня?! Да я…

— Правильно. Он повелел вам отправляться к Эну. А зачем? Лишь затем, чтобы вас… — и тут Юрпайс потянулся к часам, зажал их в лапе, помолчал… и вновь заговорил:

— Чтобы вас еще раз испытать. Вначале мастер Эн вас испытывал, теперь вот я попробовал… И что сказать? А то! Я повторяю вслед за Эном: да, вы вполне резонно рассуждаете и способны уяснить весьма сложные абстрактные построения, но в своей основе… Да, к сожалению, в самой своей основе вы не последователь духа. Но вы и не из тех, других. Вы как бы одновременно и там, и здесь. Но в то же время вы и не там, и не здесь. Теперь мы упрощаем выражение. Плюс на минус дает минус. И, следовательно, в окончательном виде получаем минус, иначе говоря, в итоге мы имеем то, что вы и ни там, и ни здесь. Вы, то есть, нигде. Да-да, мой друг, нигде. Но, в первую очередь, не в Башне. И поверьте, это не громкие, сказанные в запальчивости, слова, а это — окончательное наше решение. Итак, вы нам не брат, Башня для вас закрыта. Да вы уже и сейчас вне ее. Уходите.

И Юрпайс замолчал. Лежал, поджав губы, ощетинившись. Тщедушный, маленький, одни глаза, в глазах — лишь ненависть. За что?! Гнев! Стыд! И… Р-ра! Да что там говорить — дышать было невыносимо трудно. Но Рыжий все же выдавил:

— Так… мне куда теперь?

— Не знаю, — равнодушно пожав плечами, ответил Юрпайс. — Да-да, на этот раз и я не знаю. А почему? Да потому что нет в мире… Точнее, нет в бесконечном — еще раз повторяю: в бесконечном! — нет в бесконечном пространстве такой точки, в которой вы смогли бы отыскать себя. Потому что вы, повторяю, нигде. И это сказал я, Юрпайс Непогрешимый.

Непогрешимый. Р-ра! Вот в чем ты весь! И Рыжий зло, насмешливо спросил:

— А вам не кажется, что вы рискованно категоричны? А вдруг вы снова ошибаетесь? Ведь и в задаче с удвоением куба, я уверен, тоже есть решение, но мы пока еще…

— Хва!

Рыжий замолчал. Ну а Юрпайс…

Вскричал визгливым голосом:

— Ничтожество! А мнишь себя… Прочь! Прочь! — и даже подскочил…

Глава седьмая — НИГДЕ

Но Рыжий встал и вышел. Выйдя на улицу, он остановился и задумался. Действительно, куда ему теперь? Ночь, темнота, чужой квартал. Налево улица поднималась вверх, направо опускалась вниз. Он повернул направо и пошел. Дошел до перекрестка, свернул, а вот куда — не обратил внимания. Да и какая теперь разница?! Так он и пошел, куда стопы несли, наобум. Сэнтей сказал, что Башня велика, в ней много этажей. А он успел увидеть так немного…

Шел. Город спал. Вниз, вниз по улице. На первых этажах — во всех без исключения домах, ибо таков указ — окна закрыты ставнями, а на вторых и выше — сплошь решетки. А мостовые… Тьфу! Отбросы, нечистоты, смрад; идешь и спотыкаешься, скользишь и хлю… Бр-ра! Лужи, грязь, а фонари уже, поди, с полгода точно не горят. А может, и весь год, теперь попробуй вспомни. Забыли их, теперь уже, наверное, нигде во всем Бурке огня не увидишь!