Ведьмино отродье

Ночью, когда жена заснула, Рыжий тихонько встал и подошел к свече, достал из пояса монету, посмотрел. Глаз снова повернулся к Океану — как намагниченный. Там, в Океане, говорил Сэнтей, нет ничего. И подал Яблоко. Он думал, что ты все забудешь, и все же, чтобы до конца увериться, что все у него получилось, как надо, прикинулся фискалом, прибежал… Да, тот фискал — теперь ты уже точно это вспомнил — это и был Сэнтей. И вот он прибежал сюда и нюхал и нашептывал… Хр-р! Р-ра! А ведь опять Сэнтей ошибся! Есть Южный Континент! Вот Незнакомец — да, вот именно, тот самый, который в Дымске укрывался подо льдом, — вот этот самый Незнакомец теперь смотрит на тебя с этой монеты, зовет тебя на юг, в Бескрайний Океан. И сразу же все твое прошлое…

Р-ра! А твое настоящее? Как с ним теперь быть? Рыжий задул свечу, лег на постель, задумался. Да, миром правит Равновесие: уже пять тысяч лет все так, как им тогда было дано, и живут. И при этом они даже счастливы — что в Лесу, что на Равнине, что в Мэге и Фурляндии, Далянии, Горской Стране — то есть везде! А Южный Континент — там, что ли, то же самое? Тоже пять тысяч лет тому назад все замерло? Так стоит ли тогда искать его, тот Континент, чтобы еще раз убедиться в том, что никому нигде и никогда не изменить того, что изначально было создано Создателем?!

А Незнакомец? А монета?! Они тогда к чему? Разве это не знак?!

Так он лежал и размышлял. Потом, так ничего и не решив, заснул.

Проснулся он позже обычного. Долго лежал и ждал. Никто не приходил. Тогда он позвонил. Не отзывались. Тогда он встал и вышел в зал…

Нет никого. Столы — без скатертей, а зеркало повернуто к стене. Вошла жена. Рыжий спросил:

— Случилось что-нибудь?

— Да, — сказала она, помолчав. — Ты уходишь.

— Я? — поразился он.

— Да, ты. Я этого ждала. Меня предупреждали.

— Но, может, я…

И Рыжий замолчал. Глаза их встретились… Эй, ты чего задумал, а?! Опомнись, Рыжий! Впервые за всю жизнь ты наконец обрел свой дом, покой! И вообще, Ику так тебя любит! И не обманет, не предаст — да ни за что! А ты…

Спокойнее, спокойнее! Он сел. Жена — голос ее дрожал — сказала:

— Ты все равно уйдешь. Я знаю. Проклятый Океан околдовал тебя. Фискал, который приходил сюда, просил, чтобы я следила за тобой…

Рыжий вскочил, гневно вскричал:

— Что?! Повтори!

— Да, — сказала жена. — Он просил…

— Фискал? И ты следила?!

— Н-нет, не совсем. Но я очень боялась. За тебя.

— И потому молчала? Целый месяц!

— Я не одна. Мы все молчали — весь поселок. Фискал так приказал. Но я надеялась…

— Так, — мрачно сказал Рыжий, — хорошо. Что он еще приказывал?

— Нет, больше ничего. Он только говорил, что ты был одержим: тебя лечили и спасли. Теперь ты в здравом разуме. Но может так случиться, что…

И замолчала. Р-ра, боится! И не она одна — ведь и Сэнтей, значит, боится! Но если я — да как, впрочем, и все — ничего не могу изменить, ибо на все воля Создателя, тогда чего они меня боятся? Зачем тогда было травить меня, а после прибегать сюда и подговаривать против меня и наушничать? Пять тысяч лет мир находился в Равновесии, и ради Равновесия…

Так будь же оно проклято, такое Равновесие! И Рыжий встал, сказал:

— Довольно. Пойди и передай фискалу — я все вспомнил. И вот пусть теперь он попробует меня остановить. Если сможет. Прощай.

— Останься! Я…

— Прощай!

И Рыжий вышел из трактира. Куда? Теперь только в Ганьбэй. Там хоть не лгут, там все в открытую. И, главное, хоть Башня бесконечна, но никогда еще она не простиралась до Ганьбэя!

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ — РЕКА БЕЗ БЕРЕГОВ

Глава первая — ГОРОД ЗЛОДЕЕВ ГАНЬБЭЙ

Ганьбэй никто не охранял. И даже более того: на всем пути к нему время от времени на поворотах дороги встречались полосатые столбы, на них были таблички с надписью «Добро пожаловать!» и стрелки-указатели. Рыжий три дня бежал — босой, ганьбэйцы непременно босы… бежал вдоль берега, кормился крабами и сладкими медузами, спал прямо на песке, утром вставал и вновь бежал, потом свернул, взошел на перевал — едва-едва вскарабкался, — затем спустился по крутой, резко петляющей тропе — и вышел к городу.

Ганьбэй был город небольшой, зато красивый. Здесь, Бурку не в пример, были широкие, прямые улицы. Пальмы, цветущие магнолии. Дома из легкой белой пемзы. Все крыши — плоские, окна закрыты парусиной. А дальше — гавань, корабли. Форт на скале. Маяк. Две верфи, зимний док. Цепь, запирающая Внутреннюю Гавань. Чайки. Солнце. Жара… И крепкий дух смолы, канатов, пота, перца. Рыжий зевнул, оскалился — ушел-таки!..