Ведьминские сладости

Линар ловко, не причиняя мне боли, поднялся с дивана. Я соскочила на пол следом за ним и одернула задравшееся платье. Но Бейкер успел увидеть больше положенного. Его глаза вмиг загорелись огнем. Резко выдохнув, он накрыл мою руку своей, переплел наши пальцы и устремился к выходу.

Даже на улице Линар не выпустил моей руки. Тепло его ладони вызывало приятное покалывание. Казалось, по пальцам и запястью раз за разом пробегали крохотные электрические разряды. Они резво поднимались к плечу и устремлялись прямо к сердцу, заставляя его трепетать от счастья. Вместе с тем в голове роились мысли, хотелось о многом спросить Линара, однако я молчала, боясь разрушить волшебство момента. Будь что будет!

Долгое время моя жизнь походила на сплошную черную полосу. Череда неприятностей преследовала меня буквально по пятам. Началось все с разрывающих сердце высказываний лже-Линара, потом умерла мама, спустя два года и бабушка, затем меня отчислили из академии и началась изнурительная борьба за кондитерскую… Но сегодня мир виделся мне в ином цвете. Черная полоса сменилась пусть не белой, пока только светло-серой. Однако до полной гармонии в жизни ведьмы осталось совсем немного — родить дочку. О лавке не нужно было больше волноваться. Дела там шли в гору. Лионела ближайший год меня не потревожит. Главное Управление месяц-другой в Шеффилд вряд ли заявится. Так что жизнь налаживалась. О женском счастье, в котором был бы милый рядом, даже думать не стоило. Но вопреки здравому смыслу я постоянно мечтала о нем. И надежду дал мне сам Линар.

— Саймон, ты заметил, что наша сестрица сегодня какая-то странная: ни на кого не срывается, все время улыбается, песенки о любви тихонько напевает под нос. Похоже, ее по голове пыльным мешком ударили. Или это у нее после вчерашних обысков крыша поехала? — проговорила Грейс, впившись в мое лицо пронзительным взглядом.

Ну наконец-то! Не прошло и часа! А то устала я уже от ее мельтешения по кухне. Кузина нарезала вокруг меня круги, как акула перед нападением. Видимо, не знала, как лучше подступиться, чтобы выведать все. Любопытство же тем временем снедало Грейс, обещая оставить от нее одни косточки.

— Как не заметить? Она даже фирменным взглядом не наградила меня за опоздание. Думаю, Грейс, тут не пыльным мешком поработали, а увесистой дубинкой. Сколько раз ей говорил, чтобы не шастала по ночам, — с наигранным негодованием покачал брат головой. — Не слышит.

— Ее вчера снова дома не было? — глаза кузины расширились от удивления. — Может, и вовсе не ночевала?

Саймон и Грейс намеренно обсуждали меня, делая вид, будто кроме них двоих в кухне никого больше не было. Хотели вовлечь меня в разговор, но я не реагировала на их реплики. Пусть перемывают мне косточки, если заняться больше нечем.

— Без понятия, — пожал брат плечами. — Я уходил в одиннадцать, ее еще не было.

— Во дела! Этель, сестренка, да у тебя, похоже, кто-то появился. Уж не наш ли начальник управления?

Слушать издевательства порядком надоело, и я решила положить им конец. Широко улыбнувшись вместо ответа, взмахнула рукой, прошептала заклинание и принялась наблюдать. Метла без заминки сорвалась с места и полетела к разошедшейся кузине. Двух шлепков по мягкому месту хватило, чтобы она с криками выбежала из кухни. Саймон в миротворческом жесте выставил ладони и сел на мешок с мукой, словно здесь стульев не было.

В помещении вновь воцарилась тишина, нарушаемая лишь поскрипыванием хлебного весла да потрескиванием горящих поленьев в печи. Мелкая пакость порадовала мою вредную сущность. Я вновь принялась напевать, улыбаясь теперь еще шире. Но не успела даже первый куплет допеть, как Грейс вновь оказалась в поле зрения.

— Пришла за добавкой? — я напустила на себя грозный вид, хотя хотелось расхохотаться.

Кузина по мне лишь взглядом мазнула. Значит, обиделась. Ничего, через час отойдет.

— Саймон, к тебе пришли, — буркнула Грейс. Она подождала, пока брат выйдет, и встревоженно спросила у меня: — Тебе не кажется, что в последнее время он странно себя ведет? Достанет из-под рубахи кольцо, думая, что никто ничего не видит, и смотрит на него подолгу. Потом спрячет и улыбается еще с полчаса, как дурак.

— Размышляет: вешать ярмо на шею или нет.

— Ты о чем? — нахмурилась Грейс, отчего ее брови сошлись над переносицей, а на лбу залегли две глубокие горизонтальные морщины.

Я взяла яйцо, разбила его о край миски и начала переливать из одной половинки скорлупы в другую, отделяя желток.

— Женилка у него выросла.

— Постой! На ком? На этой, что ли? — указала она кивком на Эдит, которая в очередной раз заявилась в лавку в компании старшей сестры. — Он в своем уме? Где его глаза? У нее же ни кожи, ни рожи. Так еще и вечно голодным будет ходить при ее-то кулинарных способностях.

— Откуда ты знаешь? Вдруг она готовит лучше нас двоих вместе взятых.

— Да отведала я недавно ее печенья. Скажу тебе по правде: отменная гадость. Как вспомню, так вздрогну, — Грейс передернула плечами и состроила гримасу.